Развод: Новая жизнь в 50! - Сур Шамс

— Спасибо, — прошептала я.

Когда разговор закончился, сидела ещё долго, сжимая телефон в руках, словно он был единственной ниточкой, удерживающей от полного падения в бездну. Глухая тишина заполнила комнату, но внутри всё ещё гудели отголоски слов. Странное чувство… Не облегчение, нет. Просто впервые за весь день стало хоть немного… спокойнее. Будто выдохнула после долгого напряжённого бега.

Решение пришло само собой. Нужно собирать вещи. Встала, будто во сне, ноги неохотно подчинялись. По лестнице наверх — шаг, ещё шаг. Спальня. Боже, эта комната… Теперь она словно дышит болью. Воздух здесь густой, тяжёлый, пропитанный воспоминаниями. Каждая мелочь — нож в сердце.

Вдох. Выдох.

Рывком открыла шкаф. Пальцы дрожат, но заставила себя тянуться вверх, на антресоль, искать там старый чемодан. Пыльный, со стёртыми углами, пахнущий временем и забытыми поездками.

Начала складывать одежду. Обычное действие, механика движений отработана до автоматизма, но вот только… почему это так больно? Руки перебирают ткани, а в голове всплывают моменты. Этот свитер — он подарил на первую годовщину, ещё смеялся, что выбрал слишком яркий цвет. Этот шарф — купили его в тот снежный день, когда гуляли по парку, морщились от холода, но не отпускали рук друг друга. А вот эта книга… Господи. Читала её у камина, прислонившись к его плечу, впитывая тепло, его и пламени.

Рывок. Будто кто-то дёрнул за ниточку.

Остановилась.

Внезапное чувство — будто что-то должно быть ещё. Что-то важное. Открыла нижний ящик комода. Руки копаются в сложенном белье, перебирают, ищут… И вдруг — что-то белеет в самом углу.

Конверт.

Замерла.

Пальцы сжимают плотную бумагу, сердце глухо стучит где-то в горле.

На самом дне, будто спрятан нарочно. Почерк… Этот почерк невозможно спутать.

Геннадий.

Глава 7

Конверт лежал в руках, словно тяжёлый камень, который не хотелось поднимать. Сердце билось так громко, что казалось, будто его стук заполняет всю комнату. Пальцы дрожали, когда она осторожно вскрыла его. Внутри оказался сложенный лист бумаги. На нём был почерк Геннадия — тот самый, который она знала тридцать лет. Каждая буква, каждая строчка была пропитана болью и окончательностью.

Развернула письмо и начала читать:

"Наташа, Я долго думал, как сказать тебе это. Но слова всегда давались мне с трудом, особенно когда дело касается чувств. Поэтому решил написать. Я больше не люблю тебя. Это не значит, что ты плохая или что-то сделала не так. Просто… я изменился. И наши отношения изменились. Мы давно живём как соседи, а не как муж и жена. Ты заслуживаешь большего, чем холодный дом и равнодушный муж. Я встретил Анну. Она другая. С ней я чувствую себя живым, нужным. Я знаю, что это звучит эгоистично, но я хочу провести остаток жизни с ней. Не пытайся найти меня. Я уже сделал свой выбор. Надеюсь, ты сможешь простить меня со временем. Гена."

Слёзы хлынули ручьём, застилая глаза. Бумага в руках задрожала, а потом выпала на пол. Как он мог? Как мог написать такие слова после всего, что они пережили вместе? После всех ночей, проведённых рядом, после всех разговоров, обещаний, мечт? Каждое слово в этом письме было как удар ножом, медленно и методично разрывающим сердце.

Опустилась на кровать, чувствуя, как мир вокруг медленно растворяется, теряя цвета, запахи, звуки. Всё стало глухим, будто кто-то закрыл стеклянный купол над её головой. Сердце сжалось в комок, дышать стало трудно. Предательство… Оно ударило так сильно, что даже боль не сразу дошла до сознания. Он не просто ушёл — он стёр её, вычеркнул, словно их не было. Годы, воспоминания, улыбки, прикосновения — всё оказалось пылью, незначительной, никому не нужной.

Хотелось заорать. Так, чтобы стены дрожали, чтобы звук разлетелся по комнате, разбиваясь о стены, пропитывая воздух болью. Хотелось схватить что-нибудь тяжёлое, запустить в стену, расколоть, разорвать, разнести в пыль хоть что-то — лишь бы хоть на секунду стало легче. Но не получилось. Тело не двигалось. Словно что-то удерживало, словно невидимые нити вонзились в кожу, сковали, парализовали.

Просто сидела. Неподвижная, как кукла, пустым взглядом уставившись в никуда. Слёзы текли сами по себе, капля за каплей, скользя по щекам. Даже вздохнуть тяжело. Внутри разливалось что-то ледяное, вязкое, липкое, заполняя каждую клеточку, вытесняя тепло. Это не просто боль. Это — тишина после взрыва, это пустота, которая засасывает и не даёт выбраться.

Сколько так просидела? Чёрт его знает. Время потеряло смысл. Минуты, часы — всё слилось в один серый сгусток. Наконец, пальцы дрогнули, сжались в кулак, а потом разжались. Медленно, через силу, глубоко вдохнула, провела ладонью по лицу, смахивая слёзы. Опустила взгляд.

Письмо.

Оно так и лежало на полу, помятое, но всё ещё предательски белое. Словно издевалось, словно насмехалось — вот оно, бери, читай снова, мучайся дальше. Осторожно подняла, развернула. Кончики пальцев скользнули по строчкам. В глазах снова защипало, грудь сдавило, а внутри что-то надломилось. Рывком сложила бумагу обратно и сунула в конверт.

— Нет. Не сейчас.

Руки дрожали, когда запихивала письмо в сумку. Подальше. Туда, где его не будет видно. Хотя, какой смысл? Эти слова уже выгравированы в памяти, они вжились под кожу, стали частью этой боли.

Надо двигаться. Просто вставать и делать хоть что-то, пока не стало хуже.

С усилием поднялась, почувствовав, как затекли ноги. Мир немного покачнулся, но пришлось его игнорировать. Дошла до шкафа, открыла дверцы, схватилась за первый попавшийся чемодан. Движения были механическими, пустыми, как у сломанной куклы. Одежда, книги, фотографии — одна за другой вещи исчезали в глубине чемодана. Каждая — кусочек прошлого. Того самого, что теперь больше не принадлежит.

Наконец, чемодан был собран. Вещи аккуратно сложены, молния застёгнута, но внутри — ощущение, будто что-то забыто. Или потеряно. Села на кровать, закрыла лицо руками.

— Что теперь?..

Пустота. Вакуум. Внутри всё сжалось в комок, который давил изнутри, не давая дышать. Страх подкрадывался, цеплялся за мысли, растекался липким холодом по коже. Одиночество накатывало волнами, вымывая остатки сил. Этот мир без него был… чужим. Холодным. Неправильным.

Но сидеть так вечно нельзя. Надо что-то делать. Куда-то идти. Кто-то должен быть рядом, хоть ненадолго. Ольга… Да, нужно к Ольге. Она поймёт. Она не станет задавать лишних вопросов, просто нальёт чаю и скажет: "Оставайся, сколько нужно".

Хоть на время. Хоть на пару дней. Уехать. Убежать. Спрятаться. Дать себе шанс прийти в себя. Может, там, в