Я поверю в его слёзы - Светлана Анатольевна Лубенец

— Вероника, — он положил руку мне на плечо, тем самым призывая посмотреть на него, чего я, естественно, не сделала. — Хорошо, можешь не говорить, — вздохнул он, и тоже принялся обуваться. Я лишь искоса глянула на него. С кем же и о чем он разговаривал?

Выходя, я не брала с собой ничего, решив, что даже телефон мне ни к чему. А если вдруг что-то понадобится, хотя это маловероятно, то есть Игнат, который, конечно же, все необходимое с собой прихватил.

— Куда хочешь пойти, Ника? — спросил меня брат, стоило нам только выйти на улицу.

— Ты же меня вытащил, ты и решай, — фыркнула, подумав о том, что, наверное, стоило взять зонтик. Хорошо хоть достаточно тепло, и я вряд ли замерзну в одном сарафане.

— Ну тогда пошли, — Игнат сделал попытку обнять меня за талию, но я благополучно увернулась, двинувшись вперед. — Отлично, — послышалось сзади его бормотание, но решила не обращать на него внимания. Все-таки, он все еще оставался человеком, который сломал мне жизнь. Из-за которого я сегодня сломалась.

И благодаря которому вновь пришла в себя.

Мы двинулись в сторону Березовой рощи, что находилась в паре кварталов от нас. И, как я полагала, именно туда мы и направлялись. И всю дорогу молчали. Я не хотела с ним разговаривать, а он пока что не настаивал. И, пожалуй, "пока что" — ключевое слово...

— Так и будем молчать? — спросил Игнат, когда мы стояли на светофоре прямо напротив рощи. Я разумно решила промолчать, тем самым согласно отвечая на его вопрос. Но его, кажется, такой ответ совсем не устраивал... — Ника, — он тронул меня за плечо, а я дернулась. Мало ли... что он задумал. Мы все же теперь в людном месте.

— Не трогай, — бросила ему, и пошла вперед, на только что включившийся зеленый свет.

— Ника! — он резко схватил меня за руку и дернул на себя с такой силой, что я врезалась в него. Что меня нисколько не волновало, потому что прямо рядом с моими ногами проехали колеса машины, и одновременно прозвучал сигнал клаксона, а от того мое сердце решило сплясать чечетку. — Ты в порядке? — выдохнул Игнат куда-то мне в макушку. И я отчетливо ощутила его частое сердцебиение под своей ладонью, которая оказалась у него на груди в момент моего спасения. В голове невольно мелькнула мысль, что он меня спасает второй раз за день.

— Хватит... меня... спасать... - тихо проговорила я, тяжело дыша.

— У тебя шок, — констатировал он, слегка отстранившись и заглянув мне в глаза.

— Удивительно, — фыркнула, чувствуя, что мои глаза сейчас, вероятно, размером с теннисный мяч. А от того быстро-быстро заморгала.

— В следующий раз смотри на дорогу, — в его голосе скользнуло раздражение, отчего я внимательно глянула на него. Но нет, его лицо было абсолютно спокойным. Все, как всегда. Ноль эмоций.

— В следующий раз не спасай, — выдохнула, и попробовала вырваться, но куда там мне. Его руки на моей спине сжались лишь крепче. — Пусти.

— Вероника, — вот теперь я отчетливо и увидела, и услышала злость. — Не веди себя как глупая девчонка. Как ты верно сегодня подметила, тебе уже двадцать один год. И еще одна подобная фраза или подобный поступок... - он замолчал, плотно сжав губы. А я разозлилась. Наконец-то разозлилась, надо заметить.

— И что?! Что ты сделаешь, Игнат? Что может быть хуже того, что ты уже со мной сделал?! Чем ты будешь мне угрожать?

— Ты считаешь, что я сделал с тобой самое плохое, что могло с тобой произойти? — его глаза сузились, а руки сжались еще сильнее. На окружающих людей мы не обращали никакого внимания. Сейчас существовали только мы.

— А что, разве нет?! — я тоже сузила глаза, непроизвольно копируя его выражение лица.

— Нет, — отрезал Игнат. — Тебе рассказать, что с тобой может произойти? Я расскажу. Тебя могут изнасиловать. Тебя могут убить. Я тебя могу взять силой. У тебя могут погибнуть родители. У тебя могу погибнуть я.

Он говорил, а во мне с каждым словом поднималось все большее раздражение. Хотя в то же время меня начинало мутить от предположительных картин, которые любезно подсовывало мое воображение.

— А что с тобой сделал я? — одна его рука переместилась на мой подбородок, сжав его, пожалуй, слишком крепко, заставляя неотрывно смотреть на него, что я и так делала. — Я не дал тебе выбора? Я все решил за нас двоих? Я переступил ту черту, что так старательно вывело для нас общество? Но ты меня ненавидишь именно за это, а не за то, что я с тобой сделал. Ты не можешь смириться с такими отношениями. Ты не хочешь с ними мириться. Потому что я тебя обидел, и ты не хочешь прощать мне эту обиду. Но признайся хотя бы самой себе, что тебя тянет ко мне не как к брату. И я всего лишь сделал тот шаг, который никогда бы не сделала ты. И за это ты меня ненавидишь.

И только я попыталась вырвать руку и замахнуться, как он перехватил её за запястье, сжав сильнее, чем стоило бы.

— Ты обо мне ничего не знаешь. Ни обо мне, ни о моих чувствах, — сквозь зубы процедила я. В его слова я не хотела верить. Не хотела им придавать особого значения. Не хотела в них вдумываться.

Потому что боялась... Боялась, что они могут оказаться правдивыми.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, — резко бросил Игнат, и отпустил меня. И пошел на вновь загоревшийся зеленый свет светофора.

Я лишь бросила на него раздраженный взгляд. Но все же последовала за ним, потирая запястье. Надеюсь, следов не останется.

— А знаешь, что самое смешное? — неожиданно спросил брат, когда мы уже шли по роще. — То, что я у тебя был единственным мужчиной.

От его слов я тут же разозлилась еще больше.

...И покраснела.

Но сказать не успела ровным счетом ничего, потому что он резко развернулся ко мне лицом и метнул в меня такой ледяной взгляд, что я даже отступила на шаг, и забыла все, что крутилось на языке. От этого взгляда стало тошно.

— Потому что за два года ты не смогла завести нормальных отношений. Потому что я единственный человек, которому ты действительно доверяешь. Но ты упрямая и гордая, а потому ни за что в этом себе не признаешься. А знаешь что? — он подступил ближе, в то время как я вновь сделала