Пример для подражания - Рейчел Рид

ушел, и Харрис улыбнулся ему вслед. Уайетт годами был запасным вратарем в Торонто, в Оттаве же не только завоевал место основного голкипера, но и стал участником Матча всех звезд НХЛ. Харрис почти не сомневался, что львиная доля его успеха обуславливалась единственной причиной — он получал больше удовольствия от игры, чем кто-либо другой на льду. Он был по-настоящему счастлив просто участвовать в каждой игре.

Харрису было знакомо подобное чувство.

Он вернулся к работе. На вечер у него были запланированы рекламные твиты от официального магазина команды и от спонсоров, он уже опубликовал в твиттере и инстаграме официальные составы команд на предстоящую игру. Ранее он сделал пост, анонсирующий дебют Троя Барретта в Оттаве. А теперь решил пробежаться по комментариям под этим постом в Твиттере, и… м-да. Барретту устроили далеко не теплый прием.

Комментировали как фанаты Торонто и Далласа Кента, которые желали Трою смерти, так и фанаты Оттавы, разъяренные тем, что их команда его приобрела. Когда Харрис заглянул под тот же пост в инстаграме, увидел, что комментарии мало, чем отличались.

Дело было в том, что, получив Барретта за гораздо меньшую цену, чем тот стоил, Оттава уступила Торонто несколько лакомых драфт-пиков. Не считая того, что клубу пришлось взвалить на себя бремя его внушительной зарплаты. У Барретта оставался единственный способ завоевать сердца фанатов Оттавы — играть в лучший хоккей в своей жизни.

***

Много пустых мест. Это было первым, что заметил Трой. Занятых тоже немало, но… пустых очень много.

Он стоял на синей линии, ожидая, когда его объявят, как стартового правого нападающего. В Торонто билеты было сложно достать, их раскупали задолго до каждого матча. Здесь, в Оттаве, очевидно, можно было подойти к кассе в день игры и без проблем купить билет.

Трой знал, что Оттава уже много лет показывала ужасную игру, и многие фанаты потеряли интерес к команде. Вполне вероятно, что приход Ильи Розанова и неожиданный взлет Уайетта Хейса, теперь одного из лучших вратарей Лиги, вернули часть болельщиков. И, возможно, в последнее время людей прибавилось на трибунах, но, черт. Той энергии, к которой Трой привык в «Торонто», на этой арене не было и в помине.

— Номер семнадцать, Трой Барретт! — прогремело его имя из динамиков.

Трибуны отреагировали… прохладно. Присутствовали аплодисменты. Редкие возгласы. На фоне низкого гула, который, скорее всего, издавали неловко перешептывающиеся… примерно одиннадцать тысяч человек.

Он и не ожидал, что его примут в Оттаве с распростертыми объятиями. Некоторые хоккейные фанаты никогда не простят ему того, что он не ринулся слепо поддерживать своего товарища по команде — мерзавца. Кроме того, еще на прошлой неделе Трой состоял в «Торонто Гардианс», с которой Оттава яростно соперничала. Ну, яростно в том смысле, в каком может соперничать морская звезда с большой белой акулой.

Трою не следовало думать так о своей новой команде.

Прозвучали имя и фамилия Ильи Розанова, и перешептывание превратилось в оглушительный рев одобрения. Оттава любила своего капитана. Зейн Будрам, помощник капитана, игравший за Оттаву с самого первого своего матча в НХЛ, также удостоился громких оваций.

Будут ли когда-нибудь так же приветствовать Троя? Да и волновало ли его это? Он пообещал себе выкладываться по полной на льду, а фанаты пусть делают, что хотят.

***

Игра с самого начала не задалась. По крайней мере, для Троя. Ему не удавалось наладить взаимодействие с новыми партнерами по звену, он упускал пасы и умудрился позорное количество раз попасть в офсайд (когда хоккеист атакующей команды оказывается в зоне соперника раньше, чем шайба, офсайд останавливает атаку, и судья обычно назначает остановку игры и вбрасывание шайбы в нейтральной зоне — прим. пер.), останавливая игру и отправляя в топку потенциальный голевой момент.

У него не было ни единого шанса забить. Ему удалось сделать лишь один бросок, но он промазал мимо ворот. Он участвовал в двух вбрасываниях и проиграл оба. Он случайно выбил шайбу за стекло и заработал для своей новой команды штраф за задержку игры. Полное фиаско от начала до конца.

Каким-то образом Оттава все же умудрилась победить превосходящую их команду из Питтсбурга. В основном благодаря выдающейся игре Уайетта в воротах, а также двум голам Розанова. Трой не только не внес вклада в победу — его неряшливая игра едва ей не помешала. Он вообще ни на что не годился.

После матча раздевалку наводнили репортеры. Конечно же, все они хотели поговорить с Троем о его первой игре в составе Кентавров.

Он отвечал на вопросы как мог сдержанно. Да, у Оттавы другой стиль игры, чем у Торонто, и ему нужно будет приспособиться. Нет, он ни на что не отвлекался.

Все его ответы представляли собой вариации одного и того же: он сосредоточен на хоккее и рад внести свой вклад в успех своей новой команды. Оба утверждения были ложью, но он хотел бы, чтобы они были правдой.

Затем какой-то мудак спросил, не жалел ли он о том, что сказал Далласу Кенту. Как будто задавал обычный вопрос, а не тот, что мог загнать Троя в депрессию. С таким же успехом можно было поинтересоваться, не жалел ли он, что за одну неделю потерял все самое дорогое в жизни.

А Далласа кто-нибудь спрашивал, жалеет ли он о том, что сделал? Однозначно нет.

Трой сглотнул подступившую ярость и попытался сформулировать ответ. Он поднял глаза и заметил Харриса, который, очевидно, стоял на стуле или еще на чем-то и делал снимки поверх голов толпы репортеров. Их взгляды встретились, и Трою показалось, что он увидел в его глазах сочувствие.

— Я больше не комментирую эту тему, — наконец произнес Трой.

Он гордился тем, что сохранил ровный тон, не выдавая бушевавшей внутри бури эмоций. Но в то же время его пронзил очередной укол вины и стыда. Потому что в глубине души он знал, что обязан был говорить об этом. И не только он, а вообще все.

Репортеры поняли намек и отступили, вместо него окружив Уайетта. Харрис задержался. Он спустился со стула и дружелюбно улыбнулся Трою.

— Не знаю, что этот парень ожидал от тебя услышать. — Трою удалось лишь что-то промычать в ответ, но Харрис продолжал улыбаться, а он продолжал на него смотреть. У Харриса была приятная улыбка, легкая и искренняя. — Что ж, мне нужно… — тот жестом указал на репортеров, собравшихся вокруг Уайетта.

— Ага.

— Увидимся завтра. Вопрос-ответ, помнишь? Если ты конечно не занят.

Точно.