Пример для подражания - Рейчел Рид

— Слушай, э-э... Знаю, твоя работа — типа, выставлять нас веселыми парнями, или героями, или кем-то еще, но я бы предпочел просто сосредоточиться на хоккее. Все остальное — не моя тема.

Огонек в глазах Харриса померк.

— Понял.

Трой кивнул, он хотел закончить этот разговор.

— Ладно. Я пойду…

— Конечно. — Харрис натянуто улыбнулся. Такая улыбка совершенно ему не шла. — У меня хватает и других хоккеистов, кого можно подоставать.

Трой почти ответил. Он почти заверил Харриса, что тот его не доставал, пусть это было и не совсем правдой.

Но он этого не сделал, потому что это был самый мягкий способ отказать Харрису. В прошлом он, вероятно, просто презрительно усмехнулся бы или позволил Далласу Кенту открыть свой поганый рот. В общем, на лицо был прогресс.

Но все равно он чувствовал себя гребаным мудаком, глядя вслед Харрису.

Глава четвертая

— Что думаешь о Барретте? — спросил Харрис.

Уже наступило утро после первого матча Троя в составе Оттавы, а сам Харрис как по профессиональным, так и по личным причинам не мог перестать о нем думать.

Жен оторвала взгляд от компьютера. Их столы в маленьком кабинете стояли друг напротив друга.

— По мнению большинства в хоккейном мире, он засранец. И пока что он не доказал обратного.

— Про Розанова говорили то же самое, — заметил Харрис. — Но оказалось, что это не так.

Жен рассмеялась.

— Розанов — засранец. Просто засранец веселый. А Трой из тех, что невеселые.

Харрис нахмурился, пролистывая комментарии под своим последним постом в инстаграме, но не особо вчитываясь в них.

— Я тут подумал, может…

Жен прищурилась, глядя на экран, затем несколько раз щелкнула мышью.

— Что?

— Не знаю. Что ему сейчас не помешал бы друг? Он кажется… грустным.

Харрису удалось полностью завладеть вниманием Жен. Та откинулась на спинку стула, вздернув брови.

— Ты хочешь подружиться с Барреттом? Погоди. О чем это я? Ты же со всеми хочешь дружить.

— Это моя работа!

— Отчасти. — Она вернулась к щелканью мышью и прищуриванию глаз, а через пару секунд небрежно бросила: — Он симпатичный.

Харрис, словно защищаясь, скрестил руки на груди.

— Не урод, — согласился он.

Жен улыбнулась уголками губ, не отрывая взгляда от монитора.

— Разве не ты в прошлом сезоне говорил мне, что считаешь его самым горячим игроком в лиге?

Харрис однозначно где-то говорил такое.

— Не помню.

— Мы играли в «трахни, женись, убей», и ты трижды выбрал «трахнуть Троя Барретта».

А. Точно.

— Возможно, виноваты несколько кружек пива.

— М-м.

— Но его внешность тут ни при чем. Не знаю, реально он мудак, или ведет так себя, ну типа, защитного механизма. Может, ему просто нужно, чтобы люди по-доброму к нему относились.

Жен фыркнула.

— Ох, как же тяжело живется звездам НХЛ. Если бы только кто-нибудь их обожал.

— Ты видела хоть один комментарий к нашим постам? Фанаты готовы разорвать его на части.

— Нет. Читать комментарии — твоя работа. Меня волнует только, чтобы ты использовал мои хорошие фотки, а не свои дерьмовые с айфона.

— Фотография, где он на льду во время гимна перед своей первой игрой здесь, — продолжил Харрис, игнорируя ее. — И в твиттере, и в инстаграме под ней примерно миллиард злобных комментов.

— От фанатов Далласа Кента?

— Не только. Но почти все хейтят Троя Барретта. Вот, например: «Барретт завидует, что Кент его не дрючит». Дальше несколько гомофобных оскорблений, которые я зачитывать не буду.

— Хоккейные фанаты — идиоты. Что в этом нового?

Харрис не стал защищать хоккейных фанатов.

— Не понимаю, почему Барретт в этой ситуации не стал героем.

— Прекрасно понимаешь.

— Но он поступил прав…

— Мужчины никогда не верят женщинам. А женщины не верят друг другу. Да ладно, Харрис. Ты же знаешь. Чего ты ожидал? Что вся Лига поддержит Барретта, а Кента вышвырнут из хоккея?

— Так и должно было случиться.

— Не в этой вселенной, блядь. Кроме того, Барретт, вероятно, жалеет, что вообще открыл рот. Готова поспорить, он сказал это сгоряча! Он ни словом не обмолвился, когда я упомянула об этом при нем.

Харрис чуть не выронил телефон.

— Ты упомянула об этом при нем? Когда?

— Когда делала его официальное фото. Я похвалила его за то, что прищучил Кента.

— И что он ответил?

— Что все сложно, считай, что ничего не ответил. — Она вздохнула. — Ненавижу это слово. Что тут сложного? Кент — насильник, и Барретт назвал вещи своими именами.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Жен всегда отличалась прямолинейностью, но в большинстве случаев она была права.

— Как думаешь, — спросил Харрис, — Трой, типа, знал наверняка?

Этот вопрос не давал ему покоя уже несколько дней.

— Ты имеешь в виду, был ли он свидетелем того, что его лучший друг творил с женщинами? И молчал до сих пор, о том, что видел? — Жен пожала плечами. — Не знаю. Все возможно. Надеюсь, это не так.

— Я тоже надеюсь.

Она снова переключила внимание на компьютер.

— Они не обязаны мне нравиться, моя работа заключается в том, чтобы они хорошо выглядели. А смазливое личико Барретта облегчает мне задачу. Надеюсь, он не соучастник сексуального насилия, но даже если и так, то, уверена, он не единственный такой игрок в этой лиге.

Харрис пожевал губу. Вероятно, Жен не ошибалась. Но по какой-то причине он не думал, что Трой был соучастником. Он едва знал этого человека, но хотел верить — пусть лишь из профессиональных соображений — что Трой — хороший парень. Харрису нравился каждый игрок Оттавы, он не хотел, чтобы стало иначе.

— Ладно, — с громким скрежетом колесиков офисного стула по твердому полу Жен отодвинулась от стола. — Мне нужно идти фотографировать Хааса для промо нового мерча.

— С этим не возникнет проблем, — сказал Харрис. — Хаас — очаровашка.

Лука Хаас был двадцатилетним новичком из Швейцарии, светловолосым и с детским лицом, которое легко краснело. Пару лет назад он стал вторым номером на драфте, а фанаты Оттавы радовались, что он примкнул к команде в этом сезоне.

— Спорим, я смогу заставить его принять несколько реально нелепых поз. Как думаешь,