Судьба самозванки - Амо Джонс

Моя королева. Моя пара.

Мой гребаный дух.

Освобожден.

Я копаюсь в сознании Лондон, пожирая каждую частичку себя, которую она держала закрытой, упиваясь образами, которые проносятся в ее мыслях, запоминая каждую грязную деталь, молча обещая исполнить любую ее фантазию, начиная с того, что один из нас окажется на моем троне.

Затем я нахожу то, чего мне не хватало ‒ все, что произошло с того дня, как я вернулся в крепость Фейлиф и обнаружил, что она исчезла.

Ее ненависть ко мне была такой сильной, но под ней крепче держалась ее любовь. Она не могла отпустить меня больше, чем я мог ее.

Она выбрала меня давным-давно.

Так много всего нужно прояснить, и я хочу начать с самого первого болезненно сокрушительного момента, когда она вошла в ту пещеру и вернула свои воспоминания, заново переживая то, что я с ней сделал, но Лондон пульсирует у меня в голове, показывая, на чем она хочет, чтобы я сосредоточился в данный момент.

Я вижу это ясно, как гребаный день.

Громкий смех покидает меня, и я качаю головой, глядя на братьев.

‒ Наша королева обошлась с матерью хуже смерти.

Хайде вскакивает на ноги, на ее лице расплывается улыбка.

‒ Нет…

‒ О, да, ‒ Лондон ухмыляется.

‒ Чего мы не знаем? ‒ во взгляде Ледженда проскальзывает замешательство.

‒ Мать не сидит где-нибудь в ожидании казни. Ее изгнали.

Я смотрю на Хайде, кусочки головоломки того, кто она и откуда пришла, складываются воедино.

‒ Она на Острове Изгнания… с бандой разъяренных Стигийцев.

‒ О. Дерьмо.

Тридцать два

Найт

Крутя в руке кинжал, которым был убит наш отец, я выхожу в холл, восхищаясь работой, выполненной на стенах.

После коронации, после Йемона, нашему народу понадобилась цель более глубокая, чем та, которой они уже служат, поэтому, когда группа наших лучших мастеров пришла к нам с идеей, мы все были заинтригованы.

Они попросили разрешения удостоиться чести построить новый и улучшенный королевский особняк, который представлял бы не короля и его королеву, а каждого короля и его будущую королеву, когда она появится.

Под наблюдением и одобрением Висенте и Одина это было именно то, что они сделали.

Теперь высоко в небесах Рата, на краю королевского поместья, находится наш новый дом.

Каждая стена в нашем с Лондон крыле ‒ северном крыле, рассказывает другую историю, если вы остановитесь достаточно надолго, чтобы осмотреть ее. Наша история и пути, которые ведут нас к коронам, что венчают наши головы. Это напоминание о том, что мы боролись за каждый момент.

Я никогда не перестану бороться за нее, за нас, за наших братьев и наш народ.

Прошло всего две недели с тех пор, как нам распределили роли, а Рат никогда еще не был настолько силен, наши люди никогда не были более сплоченными. Даже Аргенты.

Они нуждались в руководстве, а не испытывали ни малейшего намека на это с момента смерти своих лидеров и формирования Министерства. Теперь они понимают, почему наш отец держался стойко и сражался с ними на каждом шагу.

Только те, кто понимает тяжесть короны, могут нести бремя своего народа.

Мы будем удерживать их так же сильно, как и Стигийцев, как равных гражданских лиц Магии, пока их лояльность станет нашей. На данный момент, так и есть. В тот момент, когда это изменится, а однажды это произойдет, с ними расправятся быстро и безжалостно.

‒ Я чувствую запах только что взбитой карамели и сладкий привкус свежего перца.

Я смотрю в конец коридора и вижу Хайде, выходящую из-за угла и приподнимающую темную бровь.

‒ Замышляешь резню так скоро, не так ли? ‒ ее глаза блестят. ‒ Кто умрет первым?

Низкий смешок покидает меня, и я качаю головой, выходя на левитирующую платформу. Хайде возникает рядом, пряча что-то за спиной.

‒ Сегодня никаких массовых убийств и смертей. Прости, маленькая психичка.

‒ Я знаю, что я почувствовала. Ты думал об убийстве кого-то.

Я смотрю на фойе внизу, королевская прислуга мечется, из одной стороны в другую, каждый заканчивает свои дела на ночь.

‒ Ты хороша, я отдаю тебе должное, но это была скорее метафорическая мысль, чем реальный план.

Она пожимает плечами, с самодовольным выражением лица.

‒ Так и знала.

Платформа достигает блестящего черного пола, и мы сходим с нее, наблюдая, как та растворяется в воздухе.

‒ Почему ты в своем снаряжении? ‒ спрашиваю я, глядя на тот же наряд, что был на ней в день нашей встречи.

‒ Не хочу оставлять здесь ничего из своих вещей, ‒ мои брови приподнимаются, но прежде чем я успеваю спросить, ее руки поднимаются, показывая то, что она прятала за спиной. ‒ Вот, я приготовила это для тебя.

Внимание переключается на предмет, который она держит.

‒ Ты мне что-то приготовила?

‒ Ты собираешься взять это или будешь пялиться на него? ‒ огрызается она.

Борясь с ухмылкой, я беру черный кожаный предмет, глаза поднимаются к ее, и я понимаю, что это.

‒ Ты сделала это для меня?

‒ Да.

‒ Своими руками?

Она странно смотрит, но это, потому что она этого не понимает. Одаренные используют свои способности для физического труда. А она не использовала. Это ручная работа, каждый замысловатый узор, каждый стежок.

‒ Как мы уже установили, да, это так. Я сделала это для тебя. Я не могу больше ни секунды выносить, зная, насколько ты неподготовлен к тому, что у тебя в штанах торчит кинжал. Одно неверное движение, и ты можешь повредить товар. Моей подруге бы это не понравилось. Отсюда и ножны.

Я не утруждаю себя указанием на тот факт, что мы ‒ Одаренные, а мой лучший друг ‒ целитель, потому что здесь дело не в том. Я узнал все о новой подруге моей пары, когда неделю назад хозяйничал в ее голове ‒ мое новое любимое развлечение. Девушка родилась на Острове Изгнания, охота и сражения ‒ это все, что она знает, и в глаза охотницы ‒ такой воительницы, как она, вы вкладываете свои гребаные кинжалы в ножны.

‒ Здесь есть место, через которое ты можешь продеть ремень, а на случай, если ты не любитель ремней, там также есть небольшой клапан, чтобы ты мог прикрепить его прямо к петле. Он должен быть именно того размера, который тебе нужен, чтобы держать этого малыша. Ты можешь спрятать его