Пшеничная вдова - Данила Скит

Шелковый путь давал большие доходы, теплые воды – рыбу, а климат располагал к урожаям. Вот только как Дорвуду удавалось удержать от распада страну с такими слабыми пальцами и жадным брюхом? Об этом Реборн спрашивал себя не менее, чем каждые десять минут в процессе аудиенции проектировщиков. Слишком сладок был этот край, и, если бы ни Блэквуды, однажды случился бы мятеж и со всех королевств налетели бы стервятники. Вместо множества стервятников Теллостосу досталась одна наковальня, и Реборн искренне считал, что ему крупно повезло.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – еще раз обратился Фредерик, озадаченный невниманием короля. Реборн очнулся второй раз и рассеянным взглядом посмотрел на своего помощника, временно замещающего сломавшего ногу Юстаса. Тот повадился ходить к какой-то одноглазой рыбачке в гроте, и когда в очередной раз спускался к ней по каменистому склону, упал и сломал ногу. Теперь он отлеживался в палате лекаря, сетуя, что Теллостокские женщины слишком горячи и опасны, чтобы им доверять, – Простите… дело безотлагательное.

Слишком часто Реборн начинал погружаться в собственные мысли – тот день не прошел бесследно, задумчивость его преследовала ежечасно.

– Что это за дело, которое не может подождать лишние несколько часов? – раздраженно бросил Реборн, откладывая от себя бумаги. Илгран откинулся на спинку высокого стула, довольный минутной передышке. С самого утра они обсуждали море и горло его не встречало ничего, кроме охлажденного стылым песком вина и слов жалоб.

– Время вкушать обед, а Ее Величество отказывается проглотить даже кусочек. Через несколько часов настанет ужин, а королева Исбэль так и не поест, – виновато произнес Фредерик, пару раз колыхнув полными щеками.

Тело Фредерика обтягивала блестящая парча с тончайшей вышивкой листьев. Пухлые ручки он держал все время поднятыми, будто готовился похлопать в ладоши. Фредерик быстро освоился в Теллостосе, сменив тяжёлый мех и грубую кожу на приятную телу тонкую ткань.

– Я не обязан следить за рационом королевы. Вполне возможно, она просто решила немного похудеть, – отмахнулся Реборн, раздражённо отметив, что будет расстроен, если Исбэль сгладит и без того стройную фигурку. Она ведь была такой хрупкой… а дальше что? Ветер в платье?

– Она ничего не ест, Ваше Высочество. Вот уже как вторую луну…

– А что такое? – ещё ничего не подозревая, грубовато спросил Реборн. Вот уже несколько лун он не видел Исбэль и старался оттянуть момент, когда это всё-таки случится, – Скажите поварам, чтобы приготовили что-нибудь лёгкое. И отнесите в ее покои.

Фредерик остановился в задумчивости, будто подбирая слова, а потом спрятал руки в невероятной широты рукава и опасливо скосил взгляд. Реборн глубоко вздохнул, искренне надеясь, что Юстас вскоре встанет на ноги.

– Какие покои, Ваше Величество? – опасливо спросил Фредерик, – Она же в башне.

– Какой башне? – вскинул брови Реборн, наконец, начиная подозревать что-то неладное.

Он сразу пожалел, что не сделал этого раньше. С Исбэль нужно было жить, непрестанно подозревая что-то неладное.

– В которую вы ее посадили, – похлопал тяжёлыми веками без ресниц Фредерик.

– Я посадил ее в башню? – Реборн даже повысил голос, будто сам на себя разозлился на то, чего никогда не делал.

Что-то король не припоминал подобного приказа. Он именно для этого и скрывался все эти луны, чтобы в памяти потом не всплывало постыдных несдержанностей.

– Так сказала королева… – Фредерик испугался, и жир на его щеках тревожно затрясся, – … что это ваш приказ… Я не думал… я…

– И сколько она там сидит? – сдвинул брови Реборн.

– Уже как пять лун, ваше высочество… И… Ещё … Эм…

– Говори сразу, не трясись, как трусливый кролик. Ты же северянин, – Реборн почувствовал, что снова начинает закипать изнутри.

– Ее Величество заперлась изнутри и никому не открывает.

– Так, – Реборн решительно ударил по столу широкой ладонью, прихлопнув на карте какую-то деревеньку. – Веди меня к этой затворнице.

В замке насчитывалось три каменных башни, две с восточной стороны, и одна с северной. Поначалу их использовали как звездочетные, но чем больше проходило времени с перемен Красного моря, тем водная гладь становилась спокойней, потоки все предсказуемей, а звезды переставали тускнеть, вызывая разрушающие ураганы. Теперь осталась только одна, где всё ещё можно было найти телескоп, стопки огромных книг с перечислением созвездий и фаз луны, благоприятных для путешествий на море. Реборн не сомневался, что из двух оставшихся Исбэль выбрала самую большую и открытую, чтобы иметь возможность созерцать звезды. В этой башне и скрывались благородные леди, когда он штурмовал замок. Довольно уютное место. Однако, дорогу до башен Реборн помнил не так хорошо.

– Ох…Удивительно высокий замок. Просто невообразимо высокий, – пыхтел Фредерик Толли, по прозвищу Тугая Гусеница. Он грузно переваливался с ноги на ногу, с его выпуклого лба струился пот. Преодоление высоких лестниц давалось ему нелегко. На севере замки высотой не отличались, зато были приземисты и крепки, словно припавший к земле перед прыжком зверь, – Ох… Ну и жарища… – Фредерик остановился, переводя дыхание. Ткань на его тунике обмокла в области подмышек и шеи. Лицо раскраснелось.

Реборн слышал, что башни Шахматного замка действительно использовались для заключения благородных особ. Предатели, прелюбодеи, казнокрады… Будто своими действиями корона старалась не наказать их, а вознести к небу. Предатели короны умирали с прекрасным видом на море и с сознанием своего высокого происхождения. Неудивительно, что в истории Теллостоса их было так много, рассудил Реборн. Посидели бы они полвесны без носа и обеих рук в диких тоннелях грота, их значительно бы поубавилось. С этого дня так и будет – решил он.

Реборн терпеливо ожидал, пока Фредерик передохнет. Из узких высоких окон винтовой лестницы дул ветер, пропахший морем. Она вела в длинный тоннель, соединявший две башни. Длинный коридор под практически открытым небом провожали колонны из серого камня. Серый камень был более прочен чем бежевый и больше подходил для строительства на этой высоте – ветра здесь не переставали выть ни днём, ни ночью. Отсюда-то Шахматный замок и получил свое название, сильно смахивая на разноклеточную игральную доску. Вход в башню ограничивался только массивной деревянной дверью, располагавшейся в потоке безликих камней как бы между делом.

Снаружи сторожили два латных рыцаря.

– Жди здесь, – бросил Реборн Фредерику, строго посмотрел на латных рыцарей в черном, а те вытянулись по струнке, как будто он лично давал им указания по поводу творившегося здесь абсурда.

Фредерик отошёл чуть поодаль, уловив дуновение свежего ветерка, а потом и вовсе, шажок за гадком, будто крадучись, проплыл к краю коридора, с которого открывался прекрасный вид на