Пшеничная вдова - Данила Скит

«Неправда!» – смеялась тогда Исбэль, только справившая шестые именины. Она вернулась на предыдущую ступень, – «Смотри, вот же я! Снова на первой».

Конни долго наблюдала, как искрится ее звездочка:

«Ты была на ней, это так, но несколько взмахов крыльев бабочки назад. Она пролетела прямо перед твоим носом. Ее уже не уговоришь вернуться назад».

Исбэль оглянулась по сторонам – действительно, бабочки поблизости не было, она давно улетела. Конни опять нафантазировала, но Исбэль показалось, что она говорит, как мудрая.

Прыг. Вторая ступенька.

Нянюшка, конечно, была права – время не повернуть вспять. Простая истина, жалящая крепче ядовитой змеи. Но самое страшное, что понимала Исбэль – если бы ей и удалось уговорить время оглянуться в прошлое, она не смогла бы ничего изменить.

Прыг. Прыг. Лестница закончилась.

Исбэль оказалась на мраморном полу. Над ухом щебетали райские свирели. Птицы жили в зеленых зарослях летнего сада. Здесь имелся фонтан с огромной чашей, и маленькие струйки журчали с него ручейками. Кустистая зелень прятала фонтан, глядя в безоблачное летнее небо, квадратной прорезью протыкавшее крышу замка. Это место облюбовали попугаи, не в меру говорливые, иногда они просто протяжно кричали на известном только им языке. Но порой от них можно было услышать и другое. Однажды король сильно рассердился, когда те начали выкрикивать непристойные слова. Торговцы с дальних рубежей клялись всеми Богами, что эти попугаи не из тех, кто умеет говорить. Однако, торговец торговца видит насквозь – в глазах же этих Дорвуд прочитал льстивое лукавство.

И все же, прогонять король птиц не стал – они развеивали слухи о его боязни животных, да и товар стоил немалых денег. Последних Дорвуду было жаль больше всего, поэтому он просто запретил королевской страже травить в летнем саду пошлые байки, скрашивающие тягучие жаркие дни. По тому, что сейчас слышала Исбэль, стража отнеслась к этому приказу из рук вон плохо.

«А я ее! Я ее! Стеррррва!» – кричал огромный белый попугай с длинным сине-зеленым хвостом. Он неистово захлопал крыльями, разгоняя влажный теплый воздух. Светило солнце, играя на листве и в отблесках воды.

Девушки жаждали посмотреть на котов. Прошло уже три луны, как пришла весть о том, что из Глаэкора везут шипастых торгарцев.

– Да, их должны привезти именно сегодня, – с нетерпением произнесла Исбэль. – Интересно, насколько они огромны? Говорят, в лесах Глаэкора коты размером с собаку. Или даже волка. А если они встретятся в лесу, подерутся ли?

– Уверена, что нет, – неуверенно возразила Эсмер, – Коты осторожные и хитрые существа. Наверняка они быстро лазают по деревьям. А вот волки этого совсем не умеют.

«Папа бы очень рассердился, – подумала Исбэль, – Он никогда не любил животных. Хотя, что ему сделали коты? Укусила-то его собака. Может, король Реборн разрешит мне взять одного себе? Хочу-хочу».

Киргоф вытянул шею, чтобы рассмотреть одного из попугаев, того, что с синими крыльями, похоже, его одолевала скука.

«Стеррва, стеррррва!»

Их нашел запыхавшийся гонец. Он вручил весть Эсмер прямо в руки – та просияла, письмо было за подписью ее отца, запечатанное фамильной печатью. Другое письмо он вручил жене лорда Лонгривера – Кастелиане. Ульрик с Киргофом знали, что король лично одобрил это еще с вечера, но после проведенной несколько лун назад беседы с начальником королевской стражи языки при королеве предпочли не распускать.

Эсмер нетерпеливо помялась на месте, раздумывая, сможет ли дотерпеть до своей комнаты, но все же плюхнулась обратно на мраморную лавку у фонтана и надломила твердый сургуч. Взгляд жадно поглощал строки, счастливая улыбка на ее лице застыла, словно на глиняной маске, а потом начала опадать. Когда Эсмер дочитала письмо, грудь ее уже взволнованно вздымалась, не способная сдержать горькие рыдания. Девушка расплакалась прямо при страже. Исбэль не могла ее утешить – помолвка с младшим сыном лорда Веласкеса была безвозвратно разорвана. Старый лорд уведомил ее отца лично, ведь Эсмер была уже не невинна, а, значит, не подходила для союза со столь знатным и богатым домом. Эсмер давилась слезами, разрывая на куски ядовитое письмо, а Исбэль до боли сжимала ее плечо. Благородная, воспитанная девушка, истинная леди, Эсмер теперь не сможет назваться невестой ни одного мужчины знатного рода. Даже будь она трижды красавицей…

Сзади послышался лязг латных рыцарей, но Исбэль не обратила на это внимания. С первого дня штурма рыцарей в замке было не сосчитать, будто это не замок, а казарма.

– Ваше Величество, пройдемте с нами, – послышался басистый голос Беккета над головой.

Исбэль оторвала внимание от Эсмер, бегло оглядев Глухое Ведро:

– Куда? В чем дело, Беккет?

– Его Величество приказало отвести вас к гроту.

– К гроту? – Исбэль будто разрывалась между двух огней, у нее даже закружилась голова. Эсмер вот-вот захлебнется слезами, а король посылает к ней рыцарей для неуместной дороги.

– Это может подождать, Беккет?

«Профффурсетка! Ни гррроша! Не дам! Не дам!»

– Никак нет, Ваше Величество… – невозмутимо ответил рыцарь, стойко игнорируя жадных птиц.

Исбэль скрыла лицо за ладонями, тяжко вздохнув, а когда отняла, решительно обернулась к Киргофу с Ульриком:

– Останьтесь с Эсмер и проследите, чтобы леди Лонгривер благополучно добралась до своих покоев.

– Не положено, Ваше Величество, – ответил Ульрик, на ее счастье одетый в открытый шлем без забрала. С каждым днем латы у стражи становились все легче и легче, и они становились похожи на людей.

«Не положено», – от этих слов Исбэль мгновенно начала закипать. Ульрик, похоже, не знал иных слов, с самого рождения научившись выговаривать только эти два.

Она подскочила к нему одним легким шагом, поднявшись на носочки и уткнувшись лицом в его действительно пугающую челюсть:

– Я твоя королева, или ты забыл? Что скажет король, если его заложница вдруг исчезнет? Много пользы будет от мертвой девушки? – Исбэль сама удивилась, откуда у нее взялась такая решимость, в ней будто проснулась дикая кошка, стремившаяся защитить свое потомство. Но она знала, насколько нежная натура Эсмер и боялась, что после таких новостей она не увидит смысла в своей жизни, – Да, заложница! Ты не ослышался, и не нужно делать такие глаза, Ульрик, это всего лишь правда, или на севере уже забыли, что это такое? Ты останешься здесь и проследишь, чтобы леди Эсмер Лонгривер не сбросилась со стен замка. Отведи ее к матери. Киргоф, а ты пойдешь со мной. Пусть король останется спокоен.

Она уходила быстро, чтобы Ульрик не успел подумать и сделать определенные выводы, и чтобы снова не услышать раздражающее «не положено».

Беккет, Киргоф и