Непреодолимое желание влюбиться в своего врага - Бриджитт Найтли

– Понимаю.

– Вы все еще можете мне пригодиться.

– Разумеется.

– Я действовал в собственных интересах.

Ему показалось, что Фейрим даже собиралась улыбнуться.

– Никогда бы и не подумала, что вы действуете из каких-то иных побуждений, кроме личного интереса.

Довольный тем, что они пришли к выводу, что им нет дела друг до друга помимо профессиональной необходимости (в ее случае) и личных целей (в его), Озрик сказал:

– Поверить не могу, что вы прохлаждались в опере. Мне даже в голову не пришло, что вас может не оказаться в Лебедином камне. Я мог бы обойтись без потрошения.

– Одной Тенью в этом мире стало меньше, – сказала Фейрим, которую такая перспектива порадовала.

– Ему было приказано сворачивать шеи людям в Лебедином камне до тех пор, пока он не найдет ответ, вот только не знаю, каким был вопрос.

Фейрим, не вставая с кровати, сменила положение. Он почувствовал, как она прижалась к его голени. И снова стала серьезной.

– Наши Ордены не похожи, но мы никогда открыто не нападаем друг на друга. Никто так не делает. Вы же знаете Мирные Соглашения. Это изменило бы баланс сил.

– Знаю.

– Как считаете, может ли это быть связано с той попыткой проникновения в замок?

– Если это так, то Уэллсли был всего лишь пешкой. Кем бы ни был человек за его спиной, он решил метить выше, если обратился к Ордену Теней. Это определенно кто-то из верхушки. Иначе я не понимаю, как им удалось убедить Тристанию за это взяться.

– Тристанию?

– Моего командира. И самую смертоносную Тень из всех ныне живущих. Не удивлюсь, если она сама Хель, попавшая в мир живых.

– Как скоро станет известно о смерти Брита?

– Я не оставил тела. Тристания начнет задавать вопросы, когда он не доложит о выполнении задания. Скорее всего, у нас есть около недели, прежде чем она поймет, что что-то пошло не так.

– И что она будет делать? – спросила Фейрим.

– Неистовствовать. Решит отправить в замок кого-нибудь другого. Или отправится сама. Я не знаю.

– Я должна предупредить Занти, – забеспокоилась Фейрим. – Мы примем дополнительные меры безопасности.

– Только не переусердствуйте, – предупредил Озрик. – Возникнут подозрения, если Лебединый камень внезапно заполнится Хранителями и засветится огнями как в день зимнего солнцестояния. Тристания не должна заподозрить, что произошла утечка информации.

Фейрим утвердительно хмыкнула. Она встала и достала что-то вроде фиксатора для кисти руки.

– Давайте наденем это на вас.

– Для чего это? – поинтересовался Озрик.

– Так мы спрячем ваш Знак, – ответила Фейрим, закрепляя фиксатор на его левой руке. – Скажем, что вы повредили руку, когда упали. Это закроет вашу ладонь.

– А.

– Придется отыскать вам новые перчатки. Эти уже не спасти.

– Я отправлю фамильяра к миссис Парсон, чтобы она прислала мне одежду.

– Я спрятала ваши вещи там, – указала на одну из половиц Фейрим. – А еще клинки – Брита и ваш. Моей матери не стоит знать, что чудо-металл к ней ближе, чем она думает.

– Паркетная доска. Классика.

– Слишком предсказуемо, как вы говорите. А что означают золотые нити?

– Какие нити?

– Те, что обвивают эфес рукояти.

– А, эти. Символы, кхм… ранга.

– У меня была эта версия, – кивнула Фейрим. – Подумала, что они могут означать годы в Ордене, как крылья Целителей, только вы не можете быть Тенью уже больше восьмисот лет, так подсчет чего ведется таким способом?

Озрик долго думал, пытаясь дать правдоподобный ответ. Фейрим уставилась на него и, осознав, сказала:

– Боги. Это количество убийств.

– Не задавайте вопросов, и я не стану вас обманывать.

– Не буду, – мрачно ответила Фейрим. – Отдыхайте, пока есть возможность. Скоро к вам хлынет поток моих любопытных родственников, которым не терпится вас увидеть. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить это.

– Почему у вас гостит столько родственников?

– Они приехали на званый ужин.

– Званый ужин?

– Через несколько дней мои родители отметят сороковую годовщину свадьбы. Они решили сделать из этого событие. – Фейрим, судя по всему, имела свое мнение о званых ужинах. – А если вы хотите поскорее поправиться, вам нужно отдыхать. Я вас оставлю.

– Мне жаль, что вы испортили платье.

– Не беспокойтесь об этом.

– Хорошо, что оно не было одним из ваших обычных идеальных белых.

– Белую одежду Целителей шьют из непроницаемых полимеров. Она не пачкается.

– О.

– Спите, – сказала Фейрим.

Она шагнула к двери.

– Фейрим? – окликнул ее Озрик.

– Что?

– Что еще за ножницы для эпизиотомии?

– Инструмент, который используется при родах.

– Ножницы? При родах? С какой целью?

– Ими разрезают промежность между вагиной и анусом.

Огорошив Озрика этой страшной историей из семи слов, она вышла из комнаты, лишив его остатков невинности.

* * *

Ему понравилось быть болеющим другом Фейрим. Ей приходилось быть доброй с ним всякий раз, когда рядом находились другие люди, такие перемены в их общении ему нравились, и он с удовольствием ими пользовался. Он мог бесконечно раздражать ее, заставляя при этом держать свои самые колкие замечания при себе.

Однако она щедро одаривала его ими каждый раз, когда они оставались наедине: в тот вечер, чувствуя себя значительно лучше, Озрик попросил виски, желательно из той же бутылки, из которой ему наливали накануне. Фейрим ответила, что если он настолько здоров, чтобы пить виски, то может и сходить за ним сам, вместо того чтобы лежать и подергивать своими мандибулами[101], как какая-то личинка.

В ее комнате стояли односпальная кровать и диван. Можно было не сомневаться, что здесь жила когда-то маленькая Фейрим. На стенах висели ботанические картинки и обрамленные рамками страницы из медицинских учебников: анатомические изображения людей и животных. («Да, – сказала Фейрим, когда увидела, что Озрик их рассматривает. – Я еще в детстве разочаровала свою мать, заинтересовавшись биологическими науками, а не точными. Слишком эксцентричный выбор, как она говорила».)

В дальнем конце комнаты был балкон, выходивший на сад за домом. Любимым занятием посетителей Озрика было входить и распахивать шторы, сопровождая свои действия комментариями об оздоровительном эффекте солнечного света. Когда они уходили, он ковылял к балкону и задергивал шторы.

Чтобы удовлетворить любопытство посетителей Озрика, Фейрим придумала особый синдром, который объяснял и потерю сознания, и долгое восстановление, не уточняя причину. Никто не задавал ей лишних вопросов – она ведь Целительница, – но Радия все же скептически отметила, что Целители чуть ли не каждый день придумывают что-то новое. А чтобы объяснить, почему он всегда носит перчатки, скрывающие его недвусмысленный Знак, Фейрим заявила,