Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

– Понимаю, – выдыхаю я и хочу задать еще вопрос, но Ильрит не позволяет.

– Расскажи, как действуют маяки. – Он непринужденно усаживается на перила. В герцоге не заметно ни малейшего напряжения, как будто его и не было вовсе. Похоже, мой вопрос для него ничего не значил.

Подавляю вздох и устраиваюсь рядом с ним, касаясь бедром его хвоста. Он не отодвигается, и я гадаю, что это может значить.

– Механизм, который находится внутри маяка, вращается при помощи водяного колеса. Те, кто за ним присматривает, должны…

Я рассказываю все, что помню о маяках, почерпнув большую часть сведений из базовых учебных материалов, которые в Тенврате каждый знает чуть ли не наизусть, а вовсе не из личного опыта. Странно, учитывая, что я какое-то время работала на маяке.

Наша беседа плавно движется вперед, темы с легкостью сменяют друг друга. Мы будто два корабля в спокойном море, которые плывут в унисон, подгоняемые одним и тем же ветром. Никогда в жизни я так непринужденно не обсуждала с кем-то любые темы. Общайся мы вслух, наверняка уже до боли натрудили бы голосовые связки.

Время пролетает незаметно. Океан начинает темнеть. Слабые лучи солнца отбрасывают на поверхность воды золотые блики, но уже не способны, пробившись сквозь мрак и гниль, достигнуть замка. На мир опускается ночь.

Ильрит расправляется с едой, которую недавно принесли исключительно для него. Сама я по-прежнему не чувствую голода и не испытываю потребности в пище, но герцог все равно предлагает со мной поделиться. Я вежливо отказываюсь, чем зарабатываю от него короткий странный взгляд, смысла которого не понимаю.

– Не верится, что мы проболтали целый день. – Хватаюсь за перила и откидываюсь назад, приподнимая бедра. В теле поселяется странная смесь расслабленности и напряжения. – Уже не помню, когда в последний раз столько бездельничала.

– Бездельничала? Говори за себя, – тихо фыркает Ильрит. – Я, к примеру, целый день изучал Природные Земли и населяющих тот мир людей, так что в любом случае провел время с пользой. А в твоей компании этот день вообще стал исключительным, и я многое узнал о тебе.

– Ты просто стараешься быть вежливым. – С улыбкой откидываюсь на перила.

Ильрит качает головой.

– Мне нравится твое общество, Виктория. Неужели в это так трудно поверить?

– Признаюсь, сначала я сомневалась.

– С тобой все сложно.

– Сложно?

– Временами ты расстраивала меня, а порой… – Ильрит тихо вздыхает, как будто не намерен продолжать, но потом едва слышно заканчивает фразу: – Ты заставляла мою душу выпевать такую мелодию, на которую я считал себя неспособным.

Я едва заметно улыбаюсь.

– Изо всех сил постараюсь, чтобы все Вечноморе продолжало петь.

Знаю, он имел в виду вовсе не это. И герцог тоже понимает, что я намеренно исказила смысл его слов. Но никто из нас не стремится развивать данную тему. Мы оба изо всех сил стараемся не переступать черту, к которой подошли уже опасно близко.

– Я в тебя верю. Если кто и справится, то только ты. Тебе уже многое пришлось преодолеть.

– Я просто двигаюсь вперед, как и все, – пожимаю плечами.

– И, судя по всему, без труда. – Герцог одаривает меня ослепительной улыбкой, столь же великолепной, как закат.

– Сегодня пришлось встать рано. Тебе нужно немного отдохнуть. – Сама не знаю, отчего вдруг произношу эти слова. Я не хочу, чтобы он уходил.

– Наверное. Тем более у нас есть планы на завтра.

– Снова будем целый день сидеть на балконе? – Не самый худший вариант.

– Нет, нас ждет прогулка, – усмехается Ильрит.

– Мне разве не нужно общаться с Бездной?

– Наша экскурсия не менее важна.

– Куда пойдем? – Я склоняю голову набок. Ему удалось пробудить во мне любопытство.

– Если расскажу, будет неинтересно.

Я закатываю глаза. Ильриту слишком нравится меня дразнить.

– Ладно, храни свои секреты.

Он выплывает с балкона, унося с собой посуду и остатки еды, а я в одиночестве остаюсь на краю Бездны. После целого дня, проведенного вместе, его отсутствие ощущается особенно остро. И я с тоской вспоминаю, что мне придется погрузиться в лежащую передо мной бескрайнюю неизвестность без него.

Течение вдруг меняется. Из глубин поднимается поток холодной воды, неся с собой шепот смерти. Оттолкнувшись от перил, отплываю в сторону и прижимаюсь спиной к стене замка. В этот миг возвращается Ильрит.

– В чем дело? – Он вглядывается в мое побелевшее, словно пергамент, лицо.

– Крокан вернулся.

Ильрит подплывает к перилам и, щурясь, смотрит в том же направлении, куда и я. Глубоко внизу, в пропасти, мелькает что-то зеленое. Бросившись к герцогу, вцепляюсь в него обеими руками и тяну обратно через балкон.

– Что за…

– Ты слишком далеко заплыл в открытую воду, туда, где почти не действует защита отзвуков. – Поднимаю на него взгляд. Сердце бешено колотится в груди. – Крокан обратил на тебя свой взор.

– Лорд Крокан никогда не причинит вреда герцогу Вечноморя. Особенно тому, кто владеет Острием Рассвета.

Но интуиция подсказывает, что не все так просто. Хотя у меня нет причин не верить его словам. Он ведь прожил в этом мире всю жизнь, так что наверняка герцог прав, а я ошибаюсь.

– И все же… пожалуйста, ради меня. Я ведь своими глазами видела, как из-за древнего бога погибла вся моя команда, – молю я. При упоминании о них Ильрит останавливается. – Не сомневаюсь, ты прав, но… пожалуйста, никогда не плавай над самой Бездной. Ради меня.

– Ради тебя что угодно. – Ильрит сжимает мою руку и следует за мной в другую часть балкона.

Трудно сказать, почему, но кажется, будто этот маленький выступ способен защитить нас от Крокана. Точно так же дети верят, что от прячущегося в темноте чудовища можно укрыться под одеялом – главное, чтобы конечности не вылезали за край кровати. Глупо, конечно. Но иллюзия безопасности лучше, чем ничего.

– Хорошо, что он здесь, – замечает герцог. – Значит, следующие узоры получатся более действенными.

– Вентрис не вызвался снова сам провести помазание?

– Нет, честь покрыть узорами твою обнаженную кожу сегодня вечером досталась мне.

Ильрит подносит пальцы к моей шее, на мгновение замирает, отыскивая подходящее место, а после прижимает их к коже прямо под ухом, хотя прекрасно знает, что для подобных рисунков ему не обязательно ко мне прикасаться. Мой разум наполняет тихая, нежная мелодия, которая навевает воспоминания о доме, о ленивых летних вечерах и осенних яблоках.

Герцог проводит пальцами вниз по шее, касается ключиц. Его руки танцуют и кружат по коже, испещряя ее линиями и точками. На вдохе я прижимаюсь к нему; он задевает мою плоть на выдохе. Мне нравится помазание, сопровождаемое такими прикосновениями. От этого само действо наполняется какой-то теплотой.

Герцог будто намеренно пробуждает во