Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

– Все что захочу?

– Да, все что угодно. – Теперь уже слишком поздно отступать. И всего раз я готова проявить уязвимость рядом с тем, кто достоин ее увидеть.

– И ты ответишь правдиво?

– Клянусь в этом.

Наверняка сейчас спросит, кто внушил мне мысли, что я недостойна любви. Пробую собрать воедино все воспоминания, еще оставшиеся в сознании, заполненном словами древних богов. Кто бы мог подумать, что я стану вспоминать фрагменты прошлого, которые так отчаянно стремилась забыть.

– Для чего нужна ткань, украшающая ваши корабли?

– Прости? – Несколько раз моргаю, как будто мое непонимание каким-то образом связано с проблемами зрения, и провожу рукой по волосам. – Я не очень…

– Корабли. К их центральным шестам привязаны большие полотнища. – Он жестами изображает корабль и мачту. – На твоем было три. Я их видел бесчисленное множество раз, но так и не понял, для чего они служат.

Изо всех сил сдерживаю улыбку. Надо же, насколько он очарован и увлечен.

– Трудно раздобыть планы или диорамы кораблей, поэтому я постарался воссоздать их, насколько смог, в виде небольших моделей. Подозреваю, эта ткань ловит ветер. Но как способен ветер двигать настолько большое судно? Возможно, я могу достать из сокровищницы одну из своих моделей, и ты покажешь… – Он замолкает. Проиграв битву с собственным лицом, расплываюсь в улыбке от уха до уха. Ильрит выпрямляется и отводит глаза, дуясь, как мальчишка, которого, по его мнению, не воспринимают достаточно серьезно. – Забудь. Знаю, это дурацкий вопрос. Все так очевидно, что с моей стороны глупо не знать. И к тому же, какое дело до кораблей герцогу-сирене.

В последней фразе явно слышатся отголоски чужих слов. Ерзаю на перилах и слегка задеваю его кончиками пальцев. Не намеренно… но я не спешу убирать руку.

– Ильрит, все хорошо. Это вовсе не обидный вопрос, и в нем нет ничего постыдного. К тому же мне кажется милым, что ты хочешь знать. – В конце концов, он увлекся кораблями из-за меня. Будет правильно, если именно я поведаю ему о них. – Ты прав. Паруса ловят ветер и помогают судну двигаться вперед.

– Так и знал, – торжествующе шепчет он.

Я с улыбкой киваю. Ильрит явно горд собой, и от этого я улыбаюсь еще шире.

– Пусть корабль и тяжелый, в воде он намного легче. Это называется плавучестью. – Немного рассказываю о корабельной механике и о том, как работают снасти и паруса. Несмотря на то что я использую термины, от которых многих потянуло бы в сон, Ильрит ловит каждое слово. Закончив рассказ, добавляю: – Думаю, в нашем мире есть множество вещей, кажущихся нам обыденными и очевидными, но лишь до тех пор, пока мы не посмотрим на них глазами того, для кого все это незнакомо.

– А ты хочешь о чем-то меня спросить? – предлагает он.

И я задумываюсь. В мире сирен так много неизвестного. К примеру, я далеко не все знаю о самом Ильрите. Но для начала он задал достаточно нейтральный вопрос, так что мне пока стоит ответить тем же.

– Сирены ненавидят людей?

– Откуда такие мысли? – Он, похоже, удивлен. – Разве я когда-нибудь…

– Нет, ни ты, ни большинство жителей твоего герцогства… – Не стоит в чем-то заранее винить его подданных. – Но здесь я чувствую себя как зверь в клетке, выставленный на всеобщее обозрение.

– В Срединном Мире никогда не было людей, за исключением людской королевы… и некоторые сирены винят их в гибели леди Леллии.

– Почему?

Ильрит, задумавшись, смотрит в Бездну, потом переводит взгляд на корни Древа жизни.

– Вскоре после создания людей леди Леллия перестала появляться среди нас. Бытует мнение, что она стыдилась, поскольку людям не досталось магии. Когда воздвигли Грань и людей отделили от прочих рас, ее песня больше не звучала.

– Но разве Грань создали не для защиты людей?

– Так и есть.

– Тогда зачем винить людей?

Ильрит печально качает головой.

– Когда кому-то больно, он ищет тех, кого проще всего обвинить в своих несчастьях. Людей в нашем мире не осталось, так что они никак не могли оправдаться, и потому стали легкой мишенью для гнева многих. – Он переводит взгляд на меня. – Но, как бы то ни было, по-моему, большинство современных сирен не испытывают к людям ничего, кроме легкого восхищения.

– Ладно, – киваю я. – Твоя очередь.

Мы часами ходим вокруг да около. Я узнаю, что в детстве Ильрит вместе с Фенни и Лусией любил ловить водоросли с помощью игрушечных копий, а на святки сирены устраивают представления и поют песни наступающему году. Я рассказываю о собственном детстве; о бескрайних и таинственных местах, которые видела во время плаваний по поручениям Кевхана Эпплгейта, с теплотой вспоминая, каким он был при жизни, и гоня от себя мысли об его изуродованном трупе. Потом признаюсь, что стала лучшей среди моряков благодаря магии Ильрита.

С тоскливым вздохом вспоминаю свои первые дни среди волн, и в голове мелькает непослушная мысль о тех далеких временах: «Поначалу я чувствовала, что по-настоящему освободилась от Чарльза, хотя он по-прежнему владел моей душой и по закону я носила его имя. Мне казалось, я могу уплыть достаточно далеко и от него сбежать».

– Кто он такой? – мягко, нежно спрашивает Ильрит.

– О ком ты?

Сердце вдруг сжимается в груди. Мысли разбегаются, бесконтрольно блуждая в голове.

«Не надо, только не продолжай».

Не сдержавшись, сжимаю в руке кулон с раковиной в надежде, что я ошибаюсь и он не позволил пробиться наружу моим самым сокровенным мыслям. Но тщетно.

– Кто такой Чарльз? – уточняет Ильрит.

Двадцать девять

– Мне будет трудно рассказать тебе о нем, – тихо произношу я, немного оправившись от потрясения, вызванного столь откровенным вопросом. Я так старалась вычеркнуть Чарльза из своего прошлого, но он продолжает меня преследовать… пусть даже я не совсем понимаю почему.

Как я могу доступно объяснить Ильриту, кем был для меня Чарльз, когда в памяти сохранились лишь общие моменты? И каким образом поведать правду, чтобы герцог во мне не разочаровался? Мы несколько месяцев выстраивали фундамент доверия, и при одной только мысли, что он может рухнуть, внутренности наливаются свинцом.

С трудом подбираю слова, чтобы начать.

– Если не хочешь, ты не обязана рассказывать, – мягко напоминает Ильрит.

Пожав плечами, отворачиваюсь. Отчего-то по сравнению с его ласковым, но проницательным взглядом Бездна представляется сейчас более привлекательной альтернативой.

– Все… нормально. Мы ведь честны друг с другом, верно?

– Да. Но это не значит, что ты должна делиться чем-то против воли.

– Перестань отговаривать меня, иначе ничего не скажу. – Издаю смешок, в котором нет ни капли радости. – На самом деле, я почти ни с кем его не обсуждала. – Хотя последний визит в Денноу заставил