Царствование Розы - Кейт Голден

— Вечно ты пялишься. — Его смех был хриплым, пока он оборачивал ткань низко вокруг талии и выскользнул за дверь ванной.

Я разобрала лишь приглушенные голоса, но когда Кейн снова заглянул внутрь, его настроение слегка переменилось. Не то чтобы испортилось, но…

— Мне нужен Эрдли. Недолго. Сохранишь воду теплой для меня?

— Я тоже пойду, — сказала я, собираясь встать.

— Нет, — сказал он с большей настойчивостью, чем я ожидала. — Не нужно.

Несмотря на томительное предчувствие в глубине души, я кивнула. У нас с Кейном больше не было секретов. Если бы ему нужно было, чтобы я пошла с ним, он бы так и сказал.

Дверь бесшумно закрылась, и я осталась одна.

Вода стала прохладной, и по моим рукам и бедрам побежали мурашки. А сердце колотилось как-то неестественно. Не паника, точно нет. Но… я не была спокойна.

Его не было слишком долго.

Я вышла из ванны и быстро надела шелковую золотистую ночнушку.

А затем, почти не думая, накинула свою уже любимую лисью накидку, надела кожаные сапоги и поспешила в коридор.

Ладони зачесались от беспокойства.

— Король все еще у Эрдли? — спросила я двух стражников у наших покоев.

— Я его не видел, Леди Арвен, — сказал один, достаточно вежливый, чтобы не строить гримасу при виде моей странной одежды.

— Уже давно, — подтвердил другой.

Успокойся. Если бы что-то было не так, весь замок знал бы об этом.

И это была правда. Должно быть, была почти полночь, и в замке царила тишина. Если бы за ним пришли, я бы услышала гром его крыльев, топот бегущих солдат, вопль Гриффина в его истинном облике…

Верно?

Я мчалась по освещенному свечами залу, этот клочок сомнения гнал меня все быстрее и быстрее. Мимо запертых дверей тронного зала и вниз по той громадной каменной лестнице. Вдоль коридора, заполненного статуями, мимо тех темных, зловещих ниш. Мимо мерцающей паутины, прочного кованого железа и изящных витражей, запорошенных снегом.

Барни как раз выходил из большого зала, когда я пробегала мимо, с буханкой клеверного хлеба в одной руке и кружкой чего-то теплого и дымящегося в другой.

— Где Кейн? — мой голос прозвучал как хлыст в ночной тишине.

Барни изучающе посмотрел на меня, колеблясь сказать что-либо.

— Барни.

— Он должен быть в садах. — В его словах звучало нечто вроде жалости, но я снова побежала, не успев спросить. Мой ум пронзила вспышка последнего раза, когда Барни говорил мне то же самое.

Тогда Кейн планировал уйти.

О, Камни.

Лицо Барни. Он выглядел таким… виноватым.

Кейн не был бы настолько безумным, чтобы попытаться совершить какую-то самоубийственную миссию… Так?

Не смей оставлять меня, заклинал внутренний голос, наперекор голосу разума, уверявшему, что все благополучно. Барни не был встревожен. Стража не подняла тревоги…

Так отчего же я несусь сломя голову, будто от этого зависит сама моя жизнь?

Я не могла ответить себе самой, пока мчалась по темным залам, изо всех сил стараясь не заплакать, не сломаться от мысли, что обыщу всю цитадель и не найду его. Взлетая по лестницам и проскальзывая под перилами, я достигла тяжелых дверей и чуть не закричала в ожидании, пока стражи распахнут их для меня.

Задыхаясь, я вылетела в ледяную ночь, и падающий снег больно колол мою еще влажную кожу и мокрые волосы. Я прислушалась к звенящей тишине — даже когда казармы оглашались смехом и весельем солдат, — это было отсутствие его голоса. Его шагов. Для меня это и была тишина.

Мои руки дрожали.

Не делай этого, Кейн. Не смей.

Я едва различала луну сквозь тучи и густые кроны деревьев над головой. Я бежала через дворы и поля к тем мрачным, эфирным цветам.

Неслась, мчалась, со вздохом, застывшем в горле…

И вдруг замерла, и сердце мое тоже остановилось.

Увидев, что весь сад — каждая живая изгородь, арка и дорожка — озарен мерцающим огоньками.

Деревья, украшенные свисающими стеклянными шарами, что светились. Пышные и зеленые, невзирая на время года. Крошечные свечи, расставленные вокруг беседок и веранд. Букеты цветов, которые, я знала точно, не цветут зимой, подернутые искрящейся магией. Лилии — те самые черные, причудливые, что росли только здесь, — рядом с белыми, что Кейн привозил в Оникс специально для меня, а также розы и орхидеи, анютины глазки и сирень. Благоухающая лаванда и ночной жасмин оплетали центральную арку, а лунный свет и все те нежные, трепещущие огоньки окутывали изогнутую конструкцию потусторонним сиянием. Словно солнце, взошедшее среди мертвой ночи.

А под ней… Кейн.

Зажигал несколько оставшихся свечей.

— Что… — У меня не было слов. Я все еще ловила воздух, когда комок в горле полностью перекрыл дыхание.

— Я думал, ты еще купаешься. Я как раз собирался послать за тобой, — произнес он своим низким, чувственным голосом, прежде чем повернуться ко мне. Его брови сдвинулись. — Ты что, бежала сюда?

Я ответила только:

— Это… для меня?

— А для кого же еще? — Он поставил последнюю свечу на кирпич у своих ног. — Все… все для тебя.

Мои ноги сами понесли меня к нему, пока я не вцепилась в его руки. Обе были ледяными от снега, но я даже не заметила этого, пока не увидела маленькие снежинки, украшавшие его густые брови.

— Тебе не холодно?

Я покачала головой.

— Кейн, что все это значит?

Без лишних церемоний и театральных жестов Кейн опустился передо мной на одно колено и сказал:

— Ты заслуживаешь гораздо большего. Ты заслуживаешь долгой жизни, и детей, если пожелаешь, и дней без тени страха. Целые луга цветов и весь клеверный хлеб на свете

Тихий, слезливый смех вырвался из меня.

— Мне больно, пташка, от того, что я не могу пообещать тебе ничего из этого. Все, что я могу пообещать, — это себя. Мою любовь, мое уважение, мою преданность — каждый день, что мы будем вместе, и каждый день, что будет после. — Глаза Кейна блестели. — В жизни и в смерти моя душа принадлежит тебе. Арвен, станешь ли ты моей женой?

Грудь моя вздымалась. Дышать было почти невозможно от нахлынувших чувств.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

— Это да? — в ответ прошептал он, и его озорная улыбка растопила мое сердце.

Я энергично кивнула.

Его губы коснулись моих быстрее, чем я успела увидеть, как он поднялся. Его теплые уста поглотили меня, и я прижалась к нему так сильно, что почувствовала, как воздух разом вырывается из его легких. Его