Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! - Екатерина Ильинская

— Я бы продолжил, но не уверен, что вам хочется и дальше развлекать толпу, — прошептал он мне на ухо, моментально заставляя прийти в себя. Я сдавленно пискнула и спрятала лицо у него на плече. — Только не паникуйте. Сегодня тут полно целующихся парочек. Одной больше — одной меньше… Никто даже не запомнит.

Я выдохнула и кивнула, признавая его правоту, хотя сердце продолжало стучать быстро-быстро и очень хотелось скорее отсюда уйти.

Словно прочитав мысли, Эрнет направил меня в сторону выхода. Во всяком случае, я надеялась, что там выход — поднять глаза и убедиться было страшно. Казалось, все смотрят только на нас.

Земля под ногами была вытоптанная и идеально ровная, словно для устройства площадки приглашали мага. Возможно, так и было. В зоне видимости мелькали то разноцветные юбки девушек, то мужские туфли, изрядно запылившиеся и утратившие свой изначальный блеск. И только обувь Хантли сияла, как будто начищенная минуту назад.

Через пару минут, когда мы отошли достаточно далеко, я, наконец, огляделась. Справа мигала огнями карусель, чуть дальше соревновались в силе и меткости, сзади оказались лотки со сладостями, а за ними виднелся огромный шатёр. И везде сновали люди.

Взгляд зацепился за блондинку и брюнета. Мужчина наклонился и поцеловал девушку, из её рук на землю посыпались засахаренные орешки. А у меня тут же отлегло от сердца — вот пара тоже вовсю целуется. И нас с ними можно легко перепутать: и я, и девушка — блондинки, а мужчины у нас брюнеты. Я бросила последний взгляд на парочку и вдруг их узнала.

— Это же Ника! — не удержалась от восклицания. — И Ви-и-и…нсент… — успела поправиться и не назвать «хмыря» Виктором.

— Думаю, им сейчас не нужна компания. Идёмте, Амелия.

— Да, но…

— Идёмте, — непреклонно сказал Хантли, пресекая все возражения. — Вы ещё не видели цирковое представление.

Он обнял меня за талию и повлёк в сторону, а я всё оглядывалась на подругу и не могла разобраться чего во мне больше: радости, что Ника счастлива, или сомнений из-за того, что не сказала правду про «хмыря». Может ли это привести к неприятностям? Хотя какие неприятности? У них же всё отлично.

Местный цирк тоже устраивал представление на ярмарке. Не тот гастролирующий, откуда сбежали животные, а постоянный, у которого где-то на окраине города было собственное здание, но ради такого события они перенесли выступление в огромный шатёр.

Жонглёры, иллюзионисты, шпагоглотатели, канатоходцы, гимнасты — это было удивительное зрелище, а ещё лучше его делало то, что Эрнет продолжал меня обнимать, а я положила голову ему на плечо и наслаждалась непривычной близостью и чувством наполненности, словно получила то, чего мне всю жизнь не хватало. Оказывается, мы с полуслова понимали друг друга, если не ругались.

Когда наступил черёд дрессировщиков, Эрнет предложил уйти, и я тут же согласилась. Не могу сказать, что животные на арене меня пугали, но напряжение не покидало, так что и удовольствия от зрелища никакого не было.

На выходе нас поймал представительный мужчина в сюртуке и цилиндре, но подпоясанный выбивающимся из образа пёстрым шарфом, и завёл разговор:

— Хорошего вечера. Позвольте представиться. Альфред Рикардо — владелец городского цирка. Не ошибусь, если предположу, что вы та самая Амелия Ковальд? Гадалка и предсказательница?

— Да, это я. — Ответ прозвучал резче и холоднее, чем собеседник того заслуживал, но очень уж не вовремя этот господин напомнил о моей профессии, разрушив хрупкое равновесие. Я почувствовала, как Хантли дёрнулся и сильнее сжал ладонь.

— Простите, что отвлёк в воскресный вечер, — правильно истолковал моё недовольство господин Рикардо, — но может, вы рассмотрите предложение?

Он достал из внутреннего кармана сюртука конверт. Простой, без подписи и даже не запечатанный. Протянул. Но я не торопилась его принимать.

— Хотел отправить вам письмо, но раз уж мы встретились на ярмарке, решил не упускать случая.

— Что за предложение?

Я не хотела брать конверт, но он каким-то невообразимым образом оказался у меня в руке. Никак господин владелец цирка тоже баловался фокусами?

— Побыть гадалкой на наших представлениях. Конечно, за хорошую плату. Не отвечайте сейчас. — Мужчина замахал руками, видя, что я качаю головой. — Вдруг когда-нибудь… Я всегда буду рад нашему сотрудничеству, но пойму, и если вы откажете.

— Спасибо, господин Рикардо, — ответил вместо меня Хантли. — Амелия обязательно обдумает ваше предложение, но сейчас нам пора.

Хозяин цирка рассыпался в извинениях, пожелал хорошего вечера и скрылся в шатре, оставив нас в сумраке, рассеиваемом горящими тут и там фонариками. Жаль, они не могли рассеять возникшее напряжение, но тишину внезапно нарушил сам Эрнет.

— Почему вы так на меня смотрите, Амелия? Неужели ждёте, что я закачу скандал? Разве это в моих привычках?

Я смутилась и отвела взгляд. Признаться, действительно ждала… Не скандала, конечно, но чего-то едкого или очередную «всё портящую фразу». Почему-то казалось, что разговор с циркачом и напоминание о гадалках должны расстроить Хантли.

— Из моего рассказа о сестре вы, вероятно, сделали не совсем верные выводы.

Он потянул меня в темноту по едва угадываемой тропинке, которая уходила от основных ярмарочных строений в сторону пологого холма.

— Какие же выводы, я, по-вашему, сделала.

— Думаю, вы уверились, что я задался целью извести каждую гадалку и предсказателя в империи, чтобы не дай пресветлая Лейна, они не испортили кому-нибудь жизнь.

— Да, именно! А это что, не так⁈ — не сдержала я удивлённого восклицания. — Все ваши действия говорят об этом. И история сестры только подтверждает…

— Амелия, я — прагматик и прекрасно понимаю, что подобное невозможно. Люди склонны верить в приметы, суеверия, божественные пришествия, гадания и предсказания. С этим нельзя справиться. Кто хочет обмануться — обманется.

— Я запуталась… — честно призналась я.

— Я лишь за то, чтобы разумные люди могли сделать выбор, опираясь на правдивые факты. Появись в нужный момент статья, что Вальда — шарлатанка, и какое-то из её предсказаний не сбылось, Элеонора бы усомнилась. И как бы они ни была влюблена в Филиппа и зла на меня, но собственный здравый смысл подсказал бы ей, как следует, а как не следует поступать. Но везде только расхваливали дар гадалки.

— Но меня вы хотели именно «выставить из города».

Хантли взъерошил волосы и смутился. Нет, правда, смутился и отвёл взгляд! Я даже замерла от