Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

больше. Сун Хуайэнь получил строгий выговор и публичное наказание. Позже на него возложили важные обязанности и оказали ему высшее доверие. Это был, можно сказать, метод кнута и пряника. Сяо Ци все же дал Сун Хуайэню последний шанс. К сожалению, Сун Хуайэнь, в конце концов, поддался амбициям и корыстным желаниям и совершил огромную ошибку.

Глядя на меня, Юйсю грустно улыбнулась. Из ее глаз потекли слезы.

Я же еще долго хранила молчание, затем с огромным трудом заговорила:

– Юйсю, независимо от того, кто выживет или умрет сегодня, я не виню тебя… Тогда я не знала, какой он человек, и выдала тебя за него замуж. Мне стыдно перед тобой.

Слезы только сильнее потекли из глаз Юйсю.

– Вам не нужно чувствовать себя виноватой. Тогда это был мой собственный выбор.

Подавив обжигающую горечь в глазах, я сказала:

– Если бы можно было повернуть время вспять и снова оказаться в том дне… Ты бы приняла этот брак, зная, каким будет результат?

– Да, я бы вышла за него замуж. – Улыбка Юйсю была грустной, но уверенной.

Горечь подступила к горлу. Я улыбнулась. Если бы у нее был выбор, Юйсю, несмотря ни на что, стала бы его женой. Так же как и я без колебаний вышла бы замуж за Сяо Ци и стала бы Юйчжан-ванфэй. В безмолвных внутренних покоях две женщины спокойно смотрели друг на друга. Между ними была не только непреодолимая неприязнь, но и нерушимая дружба. За последние годы мы вместе пережили множество штормов, и теперь мы обе – здесь.

Далекоидущие планы

Медленно накатывали сумерки, но за окнами уже стемнело. Я и не заметила, как пошел дождь. Вечерний дождь и ночной ветер принесли с собой со стороны дворцовых ворот терпкий запах горящего соснового масла. Я видела, как слабое пламя замерцало, а затем погасло и густой дым запетлял к небу, куполом раскинувшемуся над величественным дворцом.

Наклонившись к Юйсю, стоявшей передо мной на коленях, я спокойно сказала:

– Ты останешься здесь. Кормилица присмотрит за детьми. Я не дам твоих родных в обиду.

Сказав это, я развернулась и пошла к двери.

– Я хочу еще разок взглянуть на него! – Юйсю выпрямила спину. – Ванфэй, прошу, позвольте мне подойти к дворцу, чтобы я могла издалека взглянуть на него!

Я остановилась, но головы не повернула. Она знала, что совсем скоро смерть разлучит их.

– Живи в радости. Ради своих детей. У тебя еще вся жизнь впереди, – ответила я, а затем с огромным трудом, но решительно добавила: – Он никогда не любил тебя. Он даже за наложницами не умеет ухаживать. Еще он посмел пленить тебя! Такой мужчина не стоит твоих слез!

Повисла тишина. Вдруг Юйсю громко рассмеялась.

– Не стоит? Ванфэй, скажите тогда, чего он стоит?

Я нахмурилась. Не желая больше ничего слышать, я пошла на выход.

– Неужто ван-е не жесток? Чего стоит мужчина, который бросает свою женщину в такие неспокойные времена?

Этот вопрос пронзил мое сердце, как стрела.

Продолжая стоять на коленях, она подняла голову и печально взглянула на меня. Человек, который был рядом почти десять лет, как никто другой, знал обо всех моих недостатках. Он знал, какими словами можно меня ранить.

Я посмотрела на нее. Холод медленно и мучительно разливался в груди. Если бы я услышала такие слова раньше, то, наверное, удивилась бы. Вот только я уже не та хрупкая А-У, которой была раньше.

– Именно потому я замужем за Сяо Ци. Он смелый и умеет рисковать. И он не боится отпустить меня в самое сердце бури. – Я смотрела на нее и улыбалась. – И именно поэтому он женился на Ван Сюань и осмелился разыграть со мной эту партию. Мы любим друг друга, поэтому мы – муж и жена, – спокойно сказала я. – На пути к господству мы – близкие товарищи и готовы сражаться плечом к плечу. Во времена великого спокойствия я буду растирать для него тушь до самого приятного аромата. В смутные времена я готова ради него продираться сквозь заросли терновника и срубать колючие кусты. Если я для него – лишь красавица из роскошных чертогов, тогда он не знает настоящую меня. Не понимает меня. Тогда это не тот Сяо Ци, который всецело будет верить мне. Я даже не встану рядом с таким человеком!

Юйсю пораженно уставилась на меня. Меня саму удивили собственные слова. Если бы я не думала об этом, я бы не выпалила эти слова в минуту гнева.

На пути к господству… господству… Сяо Ци – не единственный, кто желал такой власти. Верно. Мой муж должен быть не только самым могущественным, но и самым благородным человеком в мире. Он сможет подчинить мир. Покорить меня. А я – покорить его. Это – вырезанные на костях амбиции, о которых я никогда не решилась бы сказать вслух. Эти амбиции текли в моих жилах. Слова эти отпечатаны на моем сердце. И именно сегодня я наконец могу сказать об этом вслух. Мне не нужно обманывать себя и других.

Какой бы опасной ни была эта партия, я никогда не сомневалась в намерениях и искренности Сяо Ци. Я даже не думала об этом. Временами, когда приходилось принимать серьезные решения, мы даже ругались, не доверяли друг другу. Но за последние годы, после всего, что пережили, мы наконец стали больше заботиться друг о друге и полностью доверять друг другу. Мы преодолели тысячи опасных вершин. Если мы не сбросим камни с наших сердец, как мы преодолеем последнюю вершину?

В этой партии мы продолжали использовать людей, как игральные камешки. Мы обманывали их. Мы прошли через ветра и иней, пережили страшную смуту, весь путь мы проливали кровавые слезы, мы ступали по чужим костям и теперь неразделимы. Мы – единое целое. Сердца наши бились в унисон, мы ценили друг друга, любили, уважали. У него была я, а он был у меня. Большего нам и не нужно.

На своих плечах он нес мир, семью и родину. Мне не суждено быть мужчиной, который ждет свою жену, сидя у окна. Мне не суждено быть женщиной, которая не выходит из женской части дома и не интересуется заурядными мирскими делами. Мы приняли решение. Мы выбрали друг друга. И все, что нам остается, – это идти вперед, сквозь ветра и иней.

Когда я развернулась и ушла, двери дворца захлопнулись прямо за моей спиной. За ними осталась Юйсю с перепуганными и грустными глазами. Ночь давно