Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

не нужно. Когда Сяо Ци пришел к власти, он победил коррупцию при дворе. Злостных коррупционеров понижали в должности, освобождали от службы или приговаривали к смерти. Сяо Ци не проводил тщательных расследований, поэтому всех не убил. Кому-то удалось выжить, но обычно таковые – спокойные и не такие злобные чиновники.

Как говорится, в слишком чистой воде не водится рыба [166]. Если постоянно держать чиновников в жестких рамках – никто такому лидеру служить не будет. Временами он даже потворствовал мелкой жадности Ху Гуанле. Он как-то сказал: «Голодные до денег люди чаще дорожат своей жизнью и благами, но у них и амбиций меньше».

По сравнению с Ху Гуанле Сун Хуайэнь выглядел в глазах народа честным и благородным человеком. В наши дни казалось, что простые люди, жаждущие денег и наживы, заслуживают гораздо больше доверия, чем амбициозные благородные мужи.

Война до победного конца

Дул прохладный ночной ветерок, стояла глубокая ночь.

Улыбнувшись, Вэй Хань сказал:

– Ван-е стоит поторопиться, чтобы успеть издать секретный указ и убить Сун Хуайэня до того, как тот примет меры. Если так посчитать, он может добраться до столицы за три дня.

Я натянуто улыбнулась.

– Ты забыл о проливных дождях, что обрушились на землю несколько дней назад… По размытым дорогам войскам будет непросто передвигаться, поэтому вряд ли они доберутся до столицы за три дня.

Немного помолчав, Вэй Хань кивнул и сказал:

– Даже если он задержится, у нас не возникнет проблем. Мы сможем продержаться еще несколько дней.

Я кивнула и посмотрела в сторону лагеря повстанцев. Мне было очень интересно, где прячется Сун Хуайэнь. Смотрит ли он сейчас на дворцовые ворота.

На сердце у меня похолодело, и оно сжалось от тупой боли.

Он никогда не смеялся и не болтал попусту, всегда был серьезен к речам и смеху, даже когда смеялась я. Он всегда смотрел на меня искренне, как ребенок смотрит на свою мать.

Я закрыла глаза и постаралась развеять окутавшую сердце тоску.

– Похоже, сегодня повстанцы больше ничего не предпримут. Ванфэй, вам не о чем беспокоиться. Пожалуйста, возвращайтесь домой, отдохните немного.

Вэй Хань опустил голову. Лицо его было спокойным, но я видела, как горели его глаза.

– Все в порядке. – Я кивнула и улыбнулась.

Пока мы шли, солдаты с алебардами один за другим почтительно опускали головы – в их глазах я, наверное, была ужасной женщиной. А может, они тайком считали меня жалкой.

В прошлом, когда второй канцлер Вэнь Цзуншэнь подал жалобу на Сяо Ци, он описал преступления Сяо Ци более чем тысячей слов. Я помню, как тетя смеялась над его докладом. Но была там одна фраза, которую я никогда не забуду: «Он – хитрец, по природе своей он подозрителен, жесток и бесчеловечен. И сердце у него, как у дикого волка».

Вся Поднебесная знала, что я вышла замуж именно за этого ужасного человека. Но именно этот человек всегда защищал меня, сражался со мной бок о бок, построил такую великую империю. Я была уверена, что мой Чэ-эр никогда не станет вторым Цзыданем, а моей Сяосяо не придется терпеть все те невзгоды, которые пережила я. Только потому, что Сяо Ци – их отец. Только он способен защитить Поднебесную от разрушительного шторма.

Вернувшись в покои, я легла в постель, закрыла глаза и решила немного вздремнуть. Ночь выдалась темной. Шла четвертая ночная стража [167]. Самое холодное и темное время было перед рассветом. Закутавшись в парчовое одеяло, я почувствовала легкий озноб. Я не спала бóльшую часть ночи и только сейчас поняла, как сильно устала. Вдруг сквозь сон я услышала, как раздался взрыв такой силы, что, казалось, дом содрогнулся. Я резко проснулась и тут же села. За окнами все полыхало, раздавались жуткие крики.

Повстанцы напали на город!

Набросив накидку, я выбежала наружу. Пожар войны окрасил небо в алый.

– Ванфэй! – крикнул один из солдат.

– Когда началась осада?

В этот же момент раздался очередной оглушительный взрыв – я почувствовала, как под ногами задрожала земля.

Я застыла в оцепенении – сердце от ужаса бешено колотилось в груди. Красное от огня ночное небо, казалось, вот-вот вспыхнет и рухнет прямо на меня.

– Несколько минут назад повстанцы начали штурмовать ворота дворца, – спокойно, но твердо сказал стоящий позади меня солдат.

Пламя бушевало в стенах города, повсюду разносились душераздирающие вопли, воздух пронзали стрелы и камни. Я бросилась вперед и даже не заметила, как оказалась на башне у самых ворот. Одежда взмокла от пота. Я окинула город взглядом, и сердце мое замерло.

Мятежники воспользовались сменой караула и бросились к воротам Чэнъэньмэнь – самому слабому месту в стенах Запретного города. Противник принялся пробивать ворота гигантским деревянным тараном.

Много лет назад эти ворота почти сгорели во время Праздника фонарей. Чиновники из приказа по астрономии и календарю признали, что в этой стороне света ворота не должны оставаться в таком виде, поэтому их снесли и перестроили. Новые ворота выглядели очень изысканно – их украсили резьбой. Они отливали золотом и яшмой. Но при возведении новых ворот не потрудились задуматься о безопасности Запретного города. Ворота стали у´же, а вышка у ворот была больше для вида, нефункциональна.

Строительством руководил Сун Хуайэнь, поэтому он прекрасно знал об их уязвимости. Из-за узкой дороги оборонному гарнизону к башне просто не подойти. Как только противник уничтожит ворота, он сразу же окажется у западного входа в императорский дворец.

К счастью, Пан Гуй заранее разместил у этих ворот восемьсот лучших солдат из Железного гарнизона. Лучники обстреливали мятежников – стрелы сыпались дождем. Безусловно, повстанцы отличались храбростью, но им было не остановить бесконечный дождь из стрел, поэтому они вынужденно отступили на сто шагов. Когда обстрел ослаб, повстанцы тут же ринулись в атаку. Огромными железными щитами они расчищали путь и продолжали наступление.

Закрытое щитами от стрел, гигантское бревно тарана снова и снова врезалось в ворота дворца.

Пан Гуй и Вэй Хань заняли позиции на городской стене и командовали лучниками.

Под массивной атакой врага пять колонн Железной гвардии обстреливали противника и, когда стрелы заканчивались, сменяли друг друга, не давая мятежникам перевести дыхание. Но и противник не оставался без ответа – вражеские лучники обстреливали стены города. Время от времени солдаты Железной гвардии падали со стен, но их место тут же занимали другие.

Ожесточенная битва продолжалась до рассвета. Железная гвардия успешно отстаивала позицию – повстанцы, выбивающие ворота, были поражены стрелами – один за