Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

дверям и посмотрела сквозь щель – за дверями я увидела лишь смутные очертания двух стражников в конце коридора. Между ними мелькнула небесно-синяя ткань – они кого-то тащили!

Я стояла в оцепенении. Когда я взяла себя в руки, то изо всех сил толкнула двери, но они не сдвинулись.

– Вэй Хань! Да как ты!..

Стоящий у дверей солдат внимательно смотрел на меня. Служанка тут же схватила меня и умоляла умерить гнев. Меня трясло всем телом, и мне потребовалось некоторое время, прежде чем я снова смогла говорить.

– Он хочет… Он хочет убить Юйсю и ребенка…

Повстанцы пошли в наступление на ворота Юндинмэнь. В это же время Вэй Хань воспользовался тем, что я пошла отдыхать, схватил Юйсю с ребенком и потащил на верх городской стены. Прекрасно зная, что я попытаюсь остановить его, он закрыл двери дворца.

Я никогда не ненавидела себя так сильно, как сейчас. Я позволила схватить родственников семьи Сун, от стариков до детей. Это я навлекла на них беду! В тот день, чтобы положить конец борьбе за престолонаследие, пришлось умереть только что родившемуся ребенку! Да, я была жестока, но я не сожалела об этом. Но этот ребенок из семьи Сун был невиновен! Когда Сун Хуайэнь поднял восстание, его семья не могла избежать наказания. Когда стража схватила их, это должно было заставить Сун Хуайэня сдаться. Но никто не собирался их убивать! Юйсю и без того пострадала от меня. Если пострадают и ее дети…

Я не могла перестать думать об этом. Вытащив из рукава кинжал, я отчаянно вонзила его в дворцовые двери. Щепки полетели во все стороны. Резная дворцовая дверь из красного дерева была мягче глины под острым, как бритва, лезвием. Стража и служанки были напуганы моими действиями: одни закричали, другие попадали на колени, но никто не осмелился подойти ко мне хоть на шаг, чтобы попытаться остановить.

Силы мгновенно покинули меня. Опираясь на дверь, я с трудом задышала. Я была бессильна. Я ничего не могла поделать.

Стиснув зубы, я сердито сказала:

– Если вы не откроете двери, я всех казню! Вы все узнаете, что такое казнь «тысячи надрезов»!

Дворцовая стража прекрасно знала о моих методах, и все прекрасно понимали, что я обязательно сдержу свое слово. Все в ужасе попадали на колени и молили о пощаде.

– Если хотите жить – откройте двери! – холодно сказала я.

Стража больше не медлила, и двери мгновенно открылись. Я выскочила и побежала к воротам Юндинмэнь. Их жизни были в моих руках, но дорога под моими ногами казалась бесконечно длинной. Я молила небо: только бы успеть!

Со стороны ворот Юндинмэнь раздался детский плач. Я бежала. Взбиралась на самый верх городской стены. Когда солдаты с обнаженными мечами увидели меня – все тут же перепугались, но никто не посмел меня остановить. Двое солдат прижали Юйсю к городской стене. Рядом с ней были старая матушка Сун Хуайэня и два мальчика. Маленькую двухлетнюю девочку солдат держал на руках – она махала ручками и плакала.

– Стой! – изо всех сил крикнула я.

Тело мое обессилело, и я упала на колени.

Услышав мой голос, Юйсю закричала:

– Ванфэй, помогите! Спасите детей! Они не виноваты!..

У меня болезненно свело дыхание. На мгновение я не могла сказать ни слова и холодно посмотрела на Вэй Ханя.

Он яростно топнул ногой.

– Ванфэй! У волчонка – волчье сердце! Как с такими людьми можно говорить о гуманности и справедливости? Если не убить его жену и детей, он убьет вашу дочь! Посмотрите сами!

В ушах у меня зазвенело, и я бросилась к краю стены. Перед отрядом повстанцев с копьем в руках и верхом на коне стоял Сун Хуайэнь. Перед ним на коленях, связанная «козлом» [168], стояла девушка в нижнем белом платье. Волосы рассыпались по ее плечам. Это же Циньчжи!

В глазах у меня потемнело, ноги снова подкосились.

Тетя Сюй забрала Чэ-эра и Сяосяо. А-Юэ должна была забрать Циньчжи и бежать во дворец Цзянся-вана, чтобы забрать детей моего брата и увести всех в храм Цыань-сы. Но Циньчжи была в его руках… А-Юэ и тетя Сюй тоже могли попасть в его руки… Сердце бешено билось в груди, я всеми силами старалась успокоиться.

Если бы Чэ-эр и остальные тоже попали в руки Сун Хуайэня, сейчас перед ним стояла бы не одна Циньчжи. Должно быть, что-то произошло, и ее схватили одну. От этой мысли я немного успокоилась, но, снова посмотрев на Циньчжи, я почувствовала, как сердце мое обдало болью. Я начала злиться. Когда она рядом, я проявляю к ней всю заботу, на которую способна, но между нами по-прежнему была дистанция. Правда, сейчас, увидев ее смущенной и униженной, я испытывала острую, невыносимую боль. Как будто я была связана с этим ребенком кровью.

Сун Хуайэнь медленно поднял голову.

Полуденное солнце светило на его серебряный шлем, и я не могла отчетливо разглядеть выражение его лица. Но видела его убийственный взгляд.

– Чжэньи-цзюньчжу, а вон и твоя му-фэй [169]. Почему бы тебе не попросить ее открыть двери дворца и впустить тебя?

Сун Хуайэнь нарочно повысил голос, он чеканил каждое слово. От его речей сквозило холодом.

Стоящая на коленях Циньчжи вдруг подняла голову и громко сказала:

– Я – не Чжэньи-цзюньчжу! Я – служанка в резиденции вана! Хватит всем лгать!

Повстанцы загудели – даже солдаты позади меня удивились. Я с силой закусила губу, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы.

Циньчжи! Глупая ты девчонка!

Сун Хуайэнь помолчал недолго, затем вдруг громко рассмеялся.

– Хорошо! Какая очаровательная цзюньчжу! И матушка твоя очень добра!

Циньчжи сердито сказала:

– Вздор! Моя мать – не ванфэй! Она давно умерла!

Каждое слово, сказанное ее детским голоском, врезалось в уши.

Вэй Хань громко рассмеялся.

– Жизнь твоей «цзюньчжу» и рядом не стоит с пятью жизнями твоих родных!

Ветер донес холодный голос Сун Хуайэня:

– Жизнь и смерть – на все воля неба. Если у моей ничтожной жены и ее щенка несчастная судьба – я лишь поблагодарю ванфэй за оказанную услугу. Сун-моу чрезвычайно тронут такой заботой!

Вэй Хань выругался:

– Я сброшу твою дочь со стены – очень хочу увидеть, из чего твое сердце!

Юйсю закричала:

– Нет! Хуайэнь! Отзови войска! Умоляю, уведи в…

Но не успела она договорить, Сун Хуайэнь достал лук и выпустил стрелу. Она пролетела мимо уха Юйсю и врезалась прямо в стену.

Юйсю с ужасом смотрела вниз с широко открытым ртом.

– Тьфу! – сплюнул Вэй Хань. – Какое