Стареющая жена генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш

бездне горел огонь, живой и неугасимый. Этот огонь притягивал и одновременно пугал, обещая тепло, но также и бурю. Волосы, тёмные и слегка растрёпанные, падали на лицо, придавая ему небрежную, но в то же время притягательную харизму.

А кожа…

Кожа была идеальной.

Ни единого шрама.

И он был молод.

Моложе, чем я ожидала.

Не старик, не изуродованный ранением военный, а мужчина в расцвете сил, полный энергии и жизни.

Его присутствие заполняло пространство, как будто он был центром вселенной, вокруг которого вращались все остальные.

Я почувствовала, как мои щёки вспыхнули от неловкости. Как будто я застала его в тот момент, который не предназначался для чужих глаз.

Как будто я увидела то, что должно было принадлежать только женщине, которую он любит. То, что должно было быть скрыто за завесой тайны, за стенами его души.

Генерал обернулся на звук их неуверенных шагов.

В его глазах мелькнуло удивление. И тут же взгляд стал хмурым.

— Неужели дворецкий вас не предупредил, мисс, — произнес генерал, и его голос прозвучал низко, как глухой раскат грома в предрассветной тишине. — Что нельзя входить в комнату без приглашения?

Я сглотнула.

— Я… я стучала, — ответила я, стараясь придать своему голосу уверенность, которой на самом деле не чувствовала.

— И? — его взгляд, холодный и отстранённый, словно лезвие ножа, пронзил меня насквозь.

— Мне показалось, что вы сказали: «Войдите», — прошептала я, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец.

Глава 13

Генерал Моравиа молчал, его лицо оставалось непроницаемым, как маска, которая лежала на столе. Я видела, как его пальцы медленно, с какой-то неестественной грацией, начали натягивать перчатки. Чёрные, кожаные, плотно облегающие его руки, они казались частью его самого, продолжением его холодной натуры.

Я невольно отступила на шаг, чувствуя, как по спине пробежал холодок. В его присутствии было что-то пугающее и завораживающее одновременно. Его движения были точными, выверенными, словно он репетировал их тысячу раз.

Затем он взял маску. Чёрную, железную, с прорезями для глаз, которые придавали его лицу зловещий вид. Генерал надел её, и я увидела, как его лицо скрылось за холодной металлической поверхностью. Он поднял руку, и маска плотно прижалась к его лицу, словно слившись с ним в единое целое.

— Зачем вы это делаете? — вырвалось у меня, видя, как генерал встал с кресла.

Он замер. Его движения были плавными, почти ленивыми, но в них сквозила скрытая угроза. Повернув голову, он посмотрел на меня своими холодными, бездонными глазами.

— Зачем? — повторил генерал, и в его голосе прозвучала насмешка, смешанная с чем-то, что я не могла понять.

Пауза. Длинная, тяжёлая, словно сама тьма окутала нас. Время словно остановилось, и я чувствовала, как сердце бьётся всё быстрее, а кровь стынет в жилах.

Наконец, он заговорил, но его слова прозвучали глухо, словно доносились издалека, сквозь маску.

— Чтобы вас случайно не убить.

Я вздрогнула. Его слова прозвучали как приговор, но в то же время в них было что-то странное, что-то, что заставило меня задуматься.

— Я мог стоять у двери. Вы в этот момент могли случайно войти. Я не всегда бываю в перчатках и маске. Иногда я от них сильно устаю. И только наедине с собой я могу позволить себе снять их. А если бы мы столкнулись, если бы я к вам случайно прикоснулся, вы бы умерли.

Я вспомнила.

Когда слуги носили вещи, одна книга упала.

И на обложке было что-то связанное с проклятием.

— Это... это магия? — прошептала я, голос мой дрожал, но я пыталась сохранить спокойствие. — Это проклятие?

Генерал медленно повернул голову в мою сторону, и я увидела его глаза за маской. В них не было ни тепла, ни света. Только тьма, холодная и бездонная.

— Да, — ответил он коротко, его голос был низким и бесстрастным. — Но давайте не будем об этом.

Он снова сел в кресло.

Маска — на лице.

Перчатки — на руках.

Непроницаемый.

Холодный.

Отдалённый.

Я смотрела на него и пыталась вспомнить его лицо. То самое лицо, которое видела всего на мгновение, но которое теперь казалось мне невероятно важным. Это было по-настоящему красивое лицо мужчины, способное покорить женщину одним своим видом. Но теперь оно было скрыто за маской, и я чувствовала, как внутри меня поднимается горький ком жалости.

Не жалости к себе, а к нему. К этому незнакомцу, который сидел передо мной, словно статуя, неподвижный и безмолвный. Его молчание было громче любых слов.

— Я пришла, — сказала я, стараясь не выдавать своих чувств. Сейчас мне казалось, что просьба весьма неуместна. — Чтобы поработать экономкой. Я готова работать… на любых условиях.

Я тут же замерла, словно ожидая ответа.

Но генерал всё ещё молчал. Его молчание было тяжёлым, как камень, который давил на мою грудь.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается. Стыд полз по моей коже, как холодная змея, а слёзы подступали к глазам, угрожая вырваться наружу. Я пыталась не показывать свою слабость, но это было бесполезно.

“Соберись!” — прошипела я на себя. “Я уже собралась!” — ответила кукушка, показывая на чемоданы. Только этого мне еще не хватало. Да, стрессовать в двадцать и стрессовать в сорок пять — большая разница.

— Простите, — сказала я, наконец, не выдержав. — Мне… очень сложно с вами разговаривать, когда вы в маске. Я не вижу вашего лица. Не вижу эмоций. Мне кажется, что я говорю в пустоту. Вы точно услышали мой вопрос?

Глава 14

Он вдруг рассмеялся.

Негромко.

Не злобно.

Скорее — с горечью.

— Экономка мне не нужна, — сказал генерал, глядя куда-то вдаль, будто пытаясь увидеть что-то, что скрывалось за горизонтом. — Я не экономлю.

— У меня достаточно денег, чтобы не думать о таких вещах, — добавил он, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— А со всеми мелочами отлично справляется дворецкий, — продолжил генерал, и его голос стал ещё тише, почти шёпотом.

Слёзы вырвались.

Я не сдержала.

Одна — по щеке.

Вторая — за ней.

Это была последняя надежда.

Работа.

Хотя бы кусок хлеба за труд.

А теперь — и это отнято.

— Почему вы вообще решили работать экономкой? — спросил генерал, его голос звучал неожиданно мягко, почти участливо. — Насколько я понимаю, вы