По щелчку - Лана Ива

Солнце клонилось к закату, кабинет психолога был наполнен тёплым светом. Я, как обычно, лежал на диване, Марта сидела напротив с блокнотом.

Я глянул на календарь – 2 февраля. И сказал:

– 79 дней прошло с тех пор, как я последний раз видел Ханну.

Марта по обычаю чуть улыбнулась моему подсчёту.

– Это много. Всё ещё больно без неё?

– Нет. – Я посмотрел на свои руки и усмехнулся. – Без неё я медленно умираю.

– С Сарой было так же?

Я задумался.

– Нет. Тогда я был злой и опустошённый. Пытался забыться, занимаясь сексом с другими женщинами. А Ханна… она перечеркнула Сару, да всех одним взглядом. После неё ни одна женщина мне больше не интересна.

– Чем она отличается от Сары?

– Она просто… другая.

– Что вы имеете в виду?

– Сара была как договор: удобная, правильная, без лишних чувств. Всегда знала, когда надо молчать, когда мило улыбнуться, когда похвалить. Она жила правилами, чек-листами, зваными ужинами и красивыми фотографиями для соцсетей. Наши отношения были похожи на заранее написанный сценарий. А Ханна… она как ураган, который врывается в дом и выбивает окна к чёрту. Она всегда говорила вслух то, что другие только думали. Искренне и от души смеялась. – Я улыбнулся, вспомнив её фирменный гогот в клубе и ресторане. – Она спорила, когда проще было уступить. Её невозможно было запереть в рамки, но зато она никогда не притворялась со мной. Я думал, что с Сарой я живой, но только рядом с Ханной я впервые почувствовал, что дышу. По-настоящему дышу.

– Вы хотели бы создать с ней семью, Тео? Завести детей?

Мои пальцы сжались в кулак прежде, чем я успел ответить.

– Да. Конечно, да.

Но, к сожалению, это невозможно.

Эта мысль разорвала меня на куски, но я не подал вида.

– Тогда скажите, если вы её любите, почему всё ещё здесь, а не рядом с ней?

Мысли понеслись вихрем. Я вспомнил, как Ханна писала мне после Рождества, как прислала фото с Робин – все наши переписки.

– Такое чувство, будто мы стали… долбаными друзьями, – хрипло ответил я.

– Разве это плохо – быть друзьями?

Я фыркнул.

– Мне почти тридцать лет, Марта. Я не хочу быть её чёртовым другом. Я хочу быть её партнёром.

– Партнёрство без дружбы – это просто секс, – спокойно сказала она. – Дружба – это фундамент. В ней есть доверие, уважение, честность. Способность говорить без страха. Именно на ней строится партнёрство.

– С этой стороны я не думал. – Я вздохнул и уставился в потолок. – Мне всегда казалось, что любить – это так легко. Как же я ошибался.

– Любовь никогда не бывает лёгкой. Но в любви ты не воюешь. Не соревнуешься и не доказываешь, кто прав. Ты просто рядом – без масок и с открытым сердцем. Какого партнёра, по вашему мнению, Ханна заслуживает? И кем вы сами хотите быть для неё?

Я закрыл глаза и представил свою любимую. Как она запрокидывает голову, когда смеётся, как шепчет «успокойся» на моё ухо и целует в щёку, когда я закипаю. Как она смотрит на меня, будто всё ещё верит, что внутри этого дерьма спрятан кто-то стоящий.

– Я хочу быть тем, кому она может доверять, с кем может говорить обо всём. Чтобы она знала: я всегда рядом и на её стороне. Я не хочу снова быть тем мужчиной, который говорит одно, а делает другое. Не хочу душить её своей любовью. Хочу быть её свободой. Её опорой и тылом. Она заслуживает счастья – со мной или без меня.

Марта кивнула, записала что-то в блокнот, но больше не улыбалась. Она смотрела на меня серьёзно, почти пронзительно, словно видела то, что я сам ещё не осознавал.

– Это прекрасные зрелые слова, Тео. Любовь, которая зиждется на таких вещах, выдерживает всё. Так что спрошу снова: почему вы всё ещё здесь?

– Не уверен, что Ханна готова принять меня обратно.

– Почему вы так решили?

– Я бы сорвался к ней в любую секунду, без раздумий, если бы она позвала меня. Но она… не зовёт. – Я потёр лицо руками и вздохнул. – Я сделал много тупых ошибок, за которые она теперь ненавидит меня.

– Любовь привела вас к ошибкам, Тео, но она также мотивировала вас к изменениям. Если Ханна пишет вам и делится своими радостями – значит, доверяет, а не ненавидит. – Марта закрыла свой блокнот. – На этом всё на сегодня. Жду вас через неделю.

Я кивнул, поблагодарил её за сеанс и поднялся на ноги. Когда я подошёл к двери, Марта вдруг окликнула меня:

– Тео, хотите пинок под зад? Не как от психолога, а как от женщины.

Усмехнувшись, я обернулся.

– Очень хочу.

– Вы чертовски редкий экземпляр мужчины, который умеет признавать свои ошибки и хочет стать лучше. Но если так и будете сидеть и ждать, пока Ханна сама вас позовёт – потеряете её навсегда. Мы не умеем читать мысли. Настоящую любовь нельзя отсиживать – её нужно отвоёвывать.

– Думаете, у меня ещё есть шанс?

– Не думаю – знаю. Летите к ней.

Я действительно словно ощутил мощный пинок под зад, а когда вышел на улицу, впервые за долгие месяцы смог вдохнуть полной грудью – и мне не было больно.

Вечерний холодный воздух ворвался в лёгкие, прошёл по венам и пробрался в мозг.

Марта права: я не могу изменить прошлое. Но я могу выбрать, каким буду сейчас и дальше. Ради Ханны. Ради нас.

Я больше не могу так жить – один, без своей маленькой Птички. Она – не просто моя любовь. Она – моё сердце. Моя единственная.

Моя родственная душа.

Не знаю, простит ли она меня или уже простила – главное, что я сам теперь знаю, кем хочу быть рядом с ней. Знаю, что не сделаю ей больно. Либо я действую сейчас, либо отпускаю её навсегда.

Я вытащил телефон из кармана с намерением тут же написать Ханне. В этот момент экран вспыхнул, и друг за другом полетели сообщения:

Ханна

Привет. Мне нужно с тобой поговорить

Лично

Это очень важно

Когда ты сможешь прилететь в Нью-Йорк?

Я не ответил сразу, сначала просто смотрел на сообщения – и, чёрт побери, впервые за эти месяцы почувствовал себя так, будто воскрес.

Она позвала меня. Это ли не знак? Огромный жирный знак от вселенной.

Я уже лечу к тебе, Птичка.

И, клянусь собственной жизнью, больше никогда тебя не отпущу.

Глава 40

Февраль в Джорджтауне выдался снежным и холодным, город будто замер в зимней тишине. Снег падал крупными пушистыми хлопьями, укрывая всё вокруг белым одеялом.

Я сидела на кладбище у родительской могилы, закутавшись в длинное шерстяное пальто и шарф до носа, но всё равно чувствовала, как холод проникает в каждую клеточку моего тела.

Посетить могилу родителей я наконец решилась ещё в декабре. Тогда было ещё не так снежно, но воздух уже пах зимой и старыми воспоминаниями. Я долго стояла перед памятниками, глядела на имена, высеченные на камне, плакала и извинялась. За то, что уехала, за то, что так долго не навещала.

Сегодня – 2 февраля – я приехала второй раз. В день рождения папы. Ему могло бы исполниться пятьдесят лет, если бы не та проклятая авария.

– Привет, папа. Я снова здесь, – тихо сказала я и слабо улыбнулась. – С днём рождения, мой герой. Привет, мама.

Я села на корточки, поставила букет из сухоцветов в специальное углубление на камне и принялась рассказывать родителям о своей жизни:

– У меня появился новый член семьи – я завела мопса. Её зовут Робин. – Я улыбнулась, вспомнив это маленькое гиперактивное создание, которое оставила на няньку Кейт, чтобы