Лунный шторм. Время взрослеть - Клэр Твин

Вскоре становится темно. Позволяю себе раскрыть мокрые от слез глаза и уловить краем уха шаги. Похоже, сердце подпрыгнуло от испуга, ибо тело мое осатанело, реагируя на приближающегося со всем недоброжелательством. Кое-как сдерживаю рвоту во рту, глотнув горькую жидкость, морщусь от омерзения.

Неужто это Кристиан? Он снова похитил меня, дабы шантажировать и угрожать, вновь разрушить жизнь? Боже, почему? Почему я? Не понимаю.

Но я жестко просчиталась.

Удивившись, сперва не верю своим глазам, однако, когда похититель садится передо мной на корточки и показывает свое лицо под освещением единственной лампочки, я сглатываю тяжелый ком в горле и выдыхаю нечто нечленораздельное.

Это был не Крис. На сей раз роль палача примерил Эрик, и, поверьте мне на слово, она ему не идет: он выглядит по-злодейски гадко с этими отстраненными глазами и каменным лицом.

Думается мне, передо мной сидит кто угодно – дьявол, призрак, незнакомец, – но только не Эрик Нансен.

Он долго скользит по мне скучающим взглядом, после чего достает из заднего кармана черных джинсов пачку «Мальборо» и, не торопясь поджигать, вертит соломинку между пальцами.

В тот момент в груди пурга началась, что-то липкое тронуло сердце.

– Как ты мог? – дрожа сухими губами, плачу я, безуспешно пытаясь вырваться из плена веревок.

Выхода нет.

Парень грустно пожимает плечами и приподнимается, поджигая сигарету, и пускает мне в глаза никотин, отчего глаза щиплет.

– Я уничтожу тебя, – говорит Эрик, сохраняя хладнокровие.

Я сконфуженно смотрю прямо на него и хмурюсь, не воспринимая угрозу за правду.

– Что?.. Что ты сказал?

– Я уничтожу тебя, – повторяет тот, но уже чужим голосом, и голос этот принадлежит Никсону.

Какого черта?.. Я поднимаю голову выше, внимательнее, напрягая зрение, всматриваюсь в черты напротив и внезапно открываю для себя, что передо мной стоит уже не норвежец, а Ник.

Он опускает свои большие грубые ладони на мои кисти и нарочно вдавливает их в ручки стула, веревками разрывая выпуклые от давления вены, брызгая моей кровью по сторонам.

Стон срывается с моих губ, в уголке которых вырисовывается черная вода.

Никсон не нарушает зрительного контакта, медленно и мучительно отнимая душу.

Картинка перед носом мутнеет, потом становится четче, застилается туманом и вновь выравнивается, однако лица продолжают трансформироваться: то ли Эрик смотрит на меня, то ли Никсон, то ли Крис…

Этот оборотень, кем бы он ни был, своего добивается – я теряю сознание, и лишь «я уничтожу тебя» никак не гаснет в сознании, продолжая преследовать меня даже после смерти.

С протяжным вздохом, ловя ртом воздух, я вскакиваю на кровати и глубоко дышу, схватившись за грудь, и пытаюсь успокоить мечущееся в агонии слабое сердце.

Мне приснился кошмар. Всего-то кошмар, но такой реалистичный, что слезы наяву льются из глаз, намочив наволочку подушки. Это уже слишком…

Я взъерошиваю волосы на голове и протираю ладонью потный лоб, позже поняв, что пижама почти вся влажная.

Переодев ее, я все еще думаю о своем странном сне. Что это могло бы значить, ведь сны всегда что-то значат?..

Подтягивая рукава ночной кофты, задерживаю неприязненный взгляд на своем изуродованном шрамами запястье и, громко фыркнув, возвращаюсь в постель, на сей раз надеясь на крепкий и здоровый сон.

* * *

Роуз, не перебивая, дослушивает мой пересказ и тяжело вздыхает, помешивая ложечкой свой зеленый чай.

Она одета официально, причесана и выглядит практически с иголочки, если бы не одно «но». Улыбка. Фальшивая, прибитая гвоздями жалкая улыбка, точнее ее подобие, которую вырвать с корнем хочется, потому что она настолько вымученная, что хочется выть.

Ро вроде и слушает меня, а вроде пребывает где-то за гранями этого мира, закрывается в себе и хмурит песочного цвета брови, зависая на секунду, вновь помешивает чай.

К ней подходит официант, что-то говорит о недостаче в баре, но Фишер кивает и обещает разобраться с этим попозже. Все мы отлично понимаем, что «позже» значит «отвали».

– Меня так оскорбило, что он подумал об измене! Я с Эриком… это чушь собачья! – ахнула я, вспоминая нашу с Ником перебранку во дворе.

– Измена – это ошибка, которую не прощают? – поднимает на меня встревоженные черные пуговки Ро.

Я хмыкаю, поджав губы, как бы говоря «ты еще спрашиваешь?».

– Конечно. Наверное, это единственное, чего я никогда не смогла бы забыть и простить. Как можно изменить человеку, которого любишь? Как можно целовать, касаться, дышать кем-то другим, когда на твоем сердце уже выбито имя? Это же гадко… Предать любовь, чувства… Нет, – нервно бурчу я, поправляя пряди волос у виска, – для меня это слишком тяжело. Я бы не пошла на такую подлость, и меня ранит тот факт, что Ник подумал, будто я согласна целоваться с Эриком! У него мозги вообще есть? Я же его люблю!

Роуз заторможенно кивает и совсем падает духом. Ее щеки бледнеют на глазах, превращая девушку в живого мертвеца.

Она делает большие глотки чая и морщится, откусив дольку лимона. Слишком кисло, аж глаз дергается.

– Прости, Рэй, мне нужно работать, – хватая планшет, избегает зрительного контакта блондинка. – Я очень рада за вас с Никсоном, рада, что вы признались друг другу в любви… Вы оба заслуживаете счастья.

– Роуз, – с нескрываемым волнением окликаю подругу, перехватив ее горячую ладонь, – в чем дело? Ты сегодня плохо выглядишь.

На бархатном личике расползается все та же вымученная улыбка. Это обнадеживает.

– Все в порядке. Я просто устала, – уверена, что она врет, убирая мою руку со своей, – поговорим попозже, окей? Мне нужно разобраться с барменом, у которого, видимо, ловкие пальчики и недостаток совести, – Фишер с укором косится в сторону бара и поправляет воротник белой рубашки, готовясь обрушить все скверное настроение на одного из работников.

Нехотя разжимаю пальцы и отпускаю замыкающуюся в себе девушку по делам, проводив недоверчивым взором.

Роуз с каждым днем все скрытнее и скрытнее, меня начинает это напрягать.

* * *

Информация, подаренная мне Эммой, оказалась ключом ко всем дверям, о которые билась мисс Винсент. Я сгорала от нетерпения показать ей накопленное, ворваться в ее кабинет и бросить фотографии и сведения прямо в лицо. Конечно, я так не поступила. Иногда стоит заковать себя в цепи терпения, чтобы результат упорной работы оправдал все ожидания.

Сидя в комнате безвылазно, игнорируя внешний мир, выпав из него, я днем и ночью печатала на ноутбуке предполагаемую сенсацию… Что-то добавляла, корректировала, удаляла целые абзацы, ругалась под нос и вновь печатала. Этот девятый круг ада не желал заканчиваться, мучая не только мое нутро, но и глаза. Пришлось купить в аптеке глазные капли, но и про них я скоропостижно забыла.