Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон

А чего ты ожидал? Что она влюбится в тебя после того, как ты принудил ее выйти за тебя замуж, а потом месяцами упрекал?

– Тогда почему ты занимаешься с ним С-Е-К-С-О-М?

И правда, почему?

– Потому что он никогда не освободит меня от этого соглашения. Так почему бы не получить немного удовольствия? – Печенька шмыгнула носом. – К тому же я очень хочу ребенка. Ты знаешь, что я всегда хотела большую семью, Фрэнки. А то, что мне не нравится мой муж, вовсе не значит, что я не могу создать семью, которую полюблю. Да и вообще, чем скорее забеременею, тем скорее смогу вернуться в Чапел-Фолз. Все равно он не захочет, чтобы я была рядом, пока буду беременна. Он ненавидит детей.

Я вовсе не ненавидел детей.

Ну ладно, ненавидел.

Вот только в последнее время (в последние несколько дней, если точнее) начал подумывать о том, что завести с Даллас ребенка было бы не так и ужасно. Особенно если этот ребенок унаследует ее пытливые карие глаза и очаровательный смех.

Только теперь я выяснил, что жена скакала на мне, как на любимых американских горках, только потому, что хотела сбежать в Чапел-Фолз.

– Таков план. – Голос Даллас донесся в коридор. – Приезжать сюда, чтобы забеременеть, а потом сбегать обратно в Джорджию, пока не рожу троих или четверых детей. Уверена, он тоже не будет по мне скучать.

Пальцы задрожали, крепче сжимая книгу. Из горла вырывалось напряженное, затрудненное дыхание. Я предлагал ей развод – так почему же она не согласилась и не уехала?

Но причина вспыхнула передо мной неоновыми огнями.

Тогда она стала бы опороченной женщиной, как я и говорил. Ей пришлось бы начинать все сначала, довольствоваться объедками, которые ей подбросил бы Чапел-Фолз, и до конца дней жить с бременем ужасной репутации.

А если она забеременеет от меня, то сможет приезжать и уезжать, когда пожелает. Она по-прежнему останется женой одного из богатейших мужчин Америки.

Никто не посмеет сказать о ней ни одного дурного слова. Уважение, достоинство и хорошая репутация ее семьи останутся нетронутыми.

– Надеюсь, ты скоро залетишь. – Фрэнки захихикала. – Я так сильно по тебе скучаю. Жду с нетерпением, когда ты вернешься домой.

– Я тоже, Фрэнки. Поверь мне.

Я не должен был чувствовать себя даже вполовину так плохо, как в тот раз, когда застал Морган распростертой на обеденном столе, пока ее вылизывал мой отец. И все же это было в тысячу раз хуже.

У меня было такое чувство, будто Даллас взяла нож, вырезала мои внутренности и скормила их волкам.

Глубина предательства была непостижима.

Как иронично, что я думал, будто ее неверность проявится в лице Мэдисона Лихта, но все это время Даллас вовсе не жаждала другого.

Она попросту не хотела меня.

Я развернулся и помчался по коридору и вниз, выбросив дурацкую книгу в первое попавшееся мусорное ведро по пути к выходу.

Если она не желала иметь со мной ничего общего, то ей не нужно повторять дважды.

Я дам ей все пространство, которое она хочет. И даже больше.

Глава 59

= Ромео =

Зак, по всей видимости, распознал в происходящем настоящий кризис и предложил мне пожить в праздники у него. В канун Рождества я притащил свою жалкую персону к родителям, поскольку знал, что отцу не терпится уйти на пенсию. Должность генерального директора еще никогда не была так близка. Несмотря на чувство, будто меня миллион раз переехал наш поломавшийся «Хамви», я решил педантично довести начатое до конца и уничтожить «Коста Индастриз».

Унылое событие, коим был рождественский ужин, сводилось к тому, что Моника причитала по поводу болезни Даллас (оказывается, она навещала ее сегодня и сообщила о сильной лихорадке), а Старший без аппетита рассматривал еду. Зак с родителями проводил каникулы на Плитвицких озерах, а потому у меня была возможность побыть у него дома в одиночестве и подумать о сообщении, которое мне прислала теща, когда я вернулся с заурядного ужина.

Наташа Таунсенд: Здравствуй, Ромео. Хотела держать тебя в курсе, раз уж твои сотрудники уехали в отпуск. Температура у Даллас не спадает. По словам врача, у нее к тому же развилась пневмония. Он выписал ей антибиотики. Мы с Фрэнклин останемся у тебя в гостевых комнатах. Ты планируешь в ближайшее время навестить жену?

От моего внимания не укрылась пассивная агрессия. Я не мог ее винить. Я пропадал неизвестно где, пока ее дочь – моя жена – все праздники мучилась от пневмонии. Образец поганого мужа. Но все же я сомневался, что Наташа оценила бы ответ, который я сохранил в черновике.

Ромео Коста: Здравствуйте, миссис Таунсенд. Приношу извинения за свое отсутствие. Я сейчас занят одной очень серьезной задачей – напиваюсь до полусмерти и влезаю в драки в барах, чтобы выплеснуть злость после того, как ваша дочь предельно ясно дала понять: то, что я считал настоящими отношениями, на самом деле было ее отчаянной попыткой сбежать от меня. Я приеду, как только смирюсь с тем, что я для нее всего лишь мешок с деньгами и наполненный спермой дилдо.

Пока я потягивал дорогой виски, развалившись на минималистичном диване в гостиной Зака, то ясно понял одно: я влюблен в Даллас Коста. Влюблен в нее, в землю, по которой она ходила, в ее смех, веснушки, одержимость книгами, неряшливость, в ее веселость и беззастенчивый характер. Я обожал каждую ее частичку.

Я не знал, в какой конкретно момент Печенька меня околдовала. Знал лишь, что, сам того не желая, был безнадежно и очень некстати в нее влюблен. На самом деле, когда я брал Даллас в жены, одной из ее немногих привлекательных черт была моя абсолютная уверенность в том, что у меня никогда не возникнет к ней чувств. Все, что я когда-то считал в ней нелепым и грубым, стало в итоге моим криптонитом.

Один стакан в моей руке сменился вторым, третьим, а скоро и пятым. Поскольку Джаред был в отпуске, я оказался в салоне Uber, трижды намотав на лицо шарф от Burberry, чтобы скрыть личность. По какой-то непостижимой причине я решил поехать в «Коста Индастриз». В здании не было ни души, кроме ночной охраны, так что я растянулся на мраморном полу вестибюля, глотая виски прямо из бутылки.

У меня вырвался невеселый смешок.

Ты словил за нее пулю.

Ты нарушил ради нее принцип отсутствия наследников –