Укушенная - Джордан Стефани Грей

освещает его лицо, а с неба на нас падают капли дождя. Холодные, влажные капли смертного дождя. Я ёрзаю в его объятиях, запрокидывая голову к покрытым облаками звёздам. Всё чёрно-серое и такое… такое знакомое.

Это дом.

У нас получилось. Мы благополучно покинули замок. Но когда Каликс осторожно опускает меня на землю, он, похоже, совсем не радуется.

— Мне неприятно тебя огорчать, но ты не можешь ехать со скоростью сто миль в час по жилому району.

Моя жалоба только заставляет Каликса сильнее давить на газ. Похоже, мы на самом деле враги, потому что прямо сейчас я ничего так не хотела бы, как спихнуть его тело с водительского сиденья и самой сесть за руль.

Мы пролетаем над островом Анастасия, и, возможно, это хорошо, что мы едем на большой скорости, потому что за окном мелькают красно-зелёные огни. Я не могу сосредоточиться на каком-то одном месте. Не могу точно вспомнить, где я была, когда мы с Селестой в последний раз проезжали по мосту, или где на нас напали. Тем не менее, я впервые здесь — в своём мире — с момента моего похищения.

— Каликс, — рявкаю я. — Ты можешь расслабиться?

— Похоже, что я могу расслабиться? — Он поднимает левую руку, и чёрные как смоль вены проступают на его шее, поднимаясь по горлу, как побеги плюща. — Клянусь звёздами над головой, если из-за тебя умрёт мой кузен…

Мой желудок переворачивается. Я вытираю вспотевшие ладони о штаны. Пожалуйста, нет, я молюсь. Пожалуйста, пусть с Сином всё будет в порядке. Но я не хочу, чтобы Каликс слышал от меня такую уязвимость, поэтому я говорю:

— Если он умрёт, ты тоже умрёшь.

— И ты думаешь, что переживёшь нашу смерть? — Каликс поворачивает голову, чтобы ещё раз пристально посмотреть на меня, но я смотрю в окно. То дружелюбие, которое я чувствовала, когда его руки почти ощупывали мою задницу, теперь исчезло. Как будто этого момента вообще не было. Хотя, честно говоря, он умирает.

— Я знаю своё место при дворе лучше, чем кто-либо другой, — тихо говорю я.

Он крепче сжимает руль.

— Так вот почему ты бегала с принцем по ночам?

Я хватаюсь за ручку двери. Она грозит сломаться, как в прошлый раз, когда Каликс возил меня. Ведя меня навстречу гибели.

— Не бегала.

— Его никогда нет в своей комнате.

Потому что он всегда в моей. Я вздрагиваю.

— Почему ты следишь за его ночными делами? Может, он был с Эвелин.

— Он скорее поджарит своё тело на открытом огне, и ты это знаешь, — парирует Каликс. — Мы оба видели, как он смотрит на тебя. Син не может скрыть ни одной значимой эмоции, даже ради спасения своей жизни. Он умеет хранить секреты так же хорошо, как младенец, которого подкупили конфетами.

Я закатываю глаза, скрещиваю руки на груди и придвигаюсь всем телом ещё ближе к двери. Слова Каликса должны были бы звучать успокаивающе, но он выплёвывает их резко. Как обвинения. И поскольку я бы предпочла избежать обсуждения своих интимных моментов с мужчиной, на которого я только что залезала, я решила вместо этого отбрить его.

— Эви и Син скоро поженятся, — говорю я как ни в чём не бывало. — С его стороны было бы нелепо заводить отношения с кем-то ещё.

Руль вот-вот отвалится у него в руках.

— Ты сводишь меня с ума, Харт.

— То же самое.

— Кроме того, ты находишься в этой машине только потому, что утверждаешь, что точно знаешь, где находится мой кузен.

— Я не использовала слово «точно».

— О? — Каликс открывает мою дверь кнопкой со своей стороны. — Тогда можешь выходить. Я не буду снижать скорость, но уверен, что ты исцелишься.

— Ты когда-нибудь думал об актёрской карьере… Я не знаю… будто ты не такой уж грёбаный мудак?

Он резко тормозит посреди улицы, и я дергаюсь вперед, чуть не ударяясь головой о приборную панель.

— Какого чёрта, Каликс? — Вот. Вот почему он так сильно будоражит мою кровь. Вот почему я должна ненавидеть его, даже когда он проявляет доброту. Потому что он — идиот.

Он припарковывает машину — всё ещё посреди чёртовой улицы — и поворачивается на сиденье, чтобы бросить на меня сердитый взгляд.

— Ты понимаешь, что такое моя жизнь? Моя тётя ненавидит меня. Само моё присутствие портит ей каждый миг бодрствования. Мой дядя умер на моём попечении. Единственный человек, который у меня остался, — это Синклер. Он всегда верил в меня. Он всегда любил меня. Он выбрал меня, несмотря даже на презрение собственной матери. Ему не нужно было ничего этого делать. Он мог бы игнорировать меня в детстве или жаловаться на то, что я рос его тенью. Но он этого не делал. Мы с Синклером связаны этой чёртовой сделкой, но я бы убил за него, Ванесса. Я бы умер за него. Так что скажи мне, где, по-твоему, он может быть, и мы отправимся туда. Ты не первая жертва этого двора и не будешь последней, и это не значит, что мне всё равно. Просто Синклер мне небезразличен больше.

Я прислоняюсь головой к оконному стеклу и направляю на лицо воздуховод кондиционера. От его слов у меня по коже пробегает холодок. Каликс не злодей. Может, он и придурок, но не убийца.

Заставляя себя сесть прямо, глубоко дыша, я шепчу:

— Он должен быть где-то рядом с пляжем, но нам нужно прекратить поиски машины. Думаю, он прибежал сюда в облике волка.

— Хорошо, — говорит Каликс. И затем тихо: — Спасибо.

Он переключает скорость и едет по улице. Мы в нескольких минутах от маяка. Где всё произошло. Там у нас будет больше шансов найти Синклера. Но, конечно, это не может быть так просто.

Позади нас вспыхивают красные и синие огни, и в ночной тишине раздаётся вой сирены.

— Чёрт, — говорит Каликс.

Я вынуждена согласиться, обхватив голову руками.

— Скажи мне, что у тебя есть права.

— Ванесса, — прямо говорит Каликс. — Я — Бета королевской крови. Я могу подчинять людей. Вот только время выбрано неудачно.

Верно. Я ещё глубже вжимаюсь в сиденье на случай, если это кто-то из партнеров моего отца, и он помнит моё лицо — было бы неплохо избежать этого неприятного разговора, — в то время как Каликс опускает стекло и готовится сделать внушение кому-то, кто, вероятно, на двадцать лет старше нас.

Офицер подходит прямой, серьёзной походкой, и запах настигает меня раньше, чем он. Мой желудок сжимается. Кофейная гуща. Обеды,