Укушенная - Джордан Стефани Грей

глаза. Его острый подбородок напрягается в очередной фальшивой улыбке. Он красив. Я чувствовала его руки на своем теле, его язык, его губы. И, боже, он прекрасен, но он не мой.

Я отступаю к бару, оставляя их препираться, и в оцепенении сажусь на табурет.

«К чёрту моё будущее, Ванесса».

Но он не мог сделать это без причины. Син бросает на меня взгляд и хмурится. К этому времени Эвелин уже отворачивается от него и занимает столик напротив моего места у стойки. Но он стоит, разрываясь между нами двумя. Разрываясь между ожидаемым и правильным. И Эви… она тоже не в восторге от всего этого. Я знаю, что она не выбрала бы Сина, если бы могла с этим справиться. Она — хулиганка. Она причинила мне боль. Она, чёрт возьми, пытала меня и угрожала мне смертью. Но она также просто девушка, попавшая в неприятную ситуацию.

Она также просто девушка.

Я прикусываю губу, размышляя. Размышляя о том, какое решение может оказаться самым глупым в моей жизни. Но мои ноги двигаются сами по себе, и я встаю и подхожу к стулу рядом с ней. Когда я сажусь, она смотрит на меня, моргая, и её розовые губы автоматически кривятся в усмешке.

— Эви, — говорю я, отчаянно стараясь говорить ровно. — Могу я задать тебе вопрос?

Она подпирает подбородок наманикюренной рукой. Её ногти переливаются разными оттенками алого и бордового.

— Нет.

Я сдерживаю крик разочарования, нацепив на лицо умиротворяющую улыбку, и всё равно задаю вопрос. Это тот вопрос, на который я давно хотела получить ответ. Который не давал мне покоя несколько месяцев. Тот самый, на который она никогда бы не ответила посреди двора, окруженная их законами, принципами и высокими ожиданиями.

— Эви. — Я готовлюсь к худшему. Ради правды. — Неужели ты… это ты убила мою подругу?

Син подходит к нам, выдвигает стул и садится на него задом наперёд, но она не смотрит на него. Её пристальный взгляд прожигает меня. Через меня. Секунды теперь кажутся часами, и мои руки дрожат тем дольше, чем дольше они простираются перед нами. Моя нога отталкивается от пола.

Эви наклоняет голову. Она открывает рот.

Однако из-за занавески раздаются четыре резких шага и мгновенно прерывают наш разговор. Она валится, как дерево. Эви оборачивается и замечает своего брата, а я оборачиваюсь и замечаю Каликса, и правда застревает у нее в горле. Теперь я стараюсь не плакать. Я была так близко. Так близко к тому, чтобы оставить эту проблему в прошлом и раскрыть настоящую тайну. Настоящую опасность. Это не может быть Эви. Она не могла убить Селесту из-за глупой ссоры, когда вокруг нас сплелась паутина заговора. Смерть Селесты не могла быть такой уж бессмысленной.

Каликс и Эрик возвращаются из туалета и садятся за стол рядом с нами, их тела слишком высоки, чтобы уместиться на деревянных стульях. Эрик фыркает, сгорбившись и отчаянно стараясь ни до чего не дотронуться голыми руками.

— Мы нашли твоего кузена слоняющимся по пляжу, — говорит Эрик Каликсу. — Есть идеи, почему? Он утверждает, что вышел на вечернюю пробежку, но я на это не куплюсь.

— Думаю, ты путаешь некоторые факты, — лениво возражает Син. — Ты не нашёл меня… ты набросился на меня.

— Я исцелила тебя, — говорит Эви, и в её голосе больше скуки, чем когда-либо. — И ты даже не сказал «спасибо».

— Ты проткнула меня серебряным кинжалом. Я никогда не скажу тебе спасибо.

— Честное слово, это была ошибка. Мы думали, что ты — убийца, — говорит Эрик, потягиваясь и чуть не ломая стул под тяжестью своих мышц. — С тех пор, как ты, похоже, бродил по тому самому месту, где погиб инструктор Альварес.

— Я бегал по пляжу, — говорит Син.

— Конечно, так и было.

— Син наслаждается временем, проведённым вдали от замка, — оправдывает его Каликс. — Он часто ходит на пробежки.

— Точно, — фыркает Эрик. — Наш дорогой Принц Волков с таким же успехом может быть триатлонистом.

— Не говори глупостей, — говорит Син. — Триатлонисты катаются на велосипеде и плавают. Я просто волк, который наслаждается хорошей пробежкой.

— Скажи «волк» громче, — огрызается Эви. — Боюсь, что бармен тебя не услышал.

Син смеётся.

— Ты же не боишься человека, не так ли?

— Я боюсь выпустить тебе кишки на глазах у одного из них.

— Эвелин, дорогая, у тебя терпение, как у дрессированной собаки.

— А у тебя мозги одной из них, — парирует она.

Я смотрю, как они спорят, все четверо, с многолетней историей, и это напоминает мне о ссорах в кафетерии с Селестой. О долгих поездках на машине, о жарких днях на пляже и спорах о картах и солнцезащитном креме. Боже, я скучаю по ней. Я скучаю по семье. Я ссутуливаюсь на своём стуле. Каликс тоже по большей части молчит, но даже он не может удержаться, чтобы не вмешаться в разговор.

— Я не обвиняю тебя в том, что ты серийный убийца, — говорит Эви. — Я просто спрашиваю, почему ты оказался здесь, на пляже, в ночь полнолуния?

— Прекрати допрашивать его, — рычит Каликс.

— Нет, не останавливайся, — говорит Син, его мышцы напрягаются, когда он скрещивает руки на груди. — Продолжай. Копай себе могилу поглубже.

Эви тычет в него красным ногтем.

— Я не доверяю тебе, Принц Волков.

— Я тоже не доверяю тебе, Принцесса Волков.

Она фыркает, отбрасывая стул назад и вскакивая на ноги.

— И мне также не нравится твой кузен-предатель крови. — Она не упоминает конкретно меня, пока они с Эриком идут к двери, что кажется небольшой победой, но она бросает на меня сердитый взгляд. Эви оглядывает бар, людей, разлитый ликёр и отвратительные двери салуна и качает головой. — Я ненавижу весь ваш грёбаный двор, — признаётся она.

И затем они с Эриком уходят.

— Они чертовски восхитительны, не так ли? — бормочет Син, обращаясь к столу.

Каликс, однако, хмурится.

— Тебе лучше придумать действительно убедительное объяснение, почему ты был на пляже, Син.

— Только не говори мне, что ты тоже считаешь меня серийным убийцей.

— Я думаю, ты что-то скрываешь. — Каликс облизывает губы, и его обжигающий жёлтый взгляд падает на меня. — Я знаю, вы оба что-то скрываете.

Но мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть это обвинение. И в этот момент снаружи, под проливным дождём, ночь пронзает вой. Мы все трое замираем. Каликс вскакивает со стула, опрокидывая шаткую штуковину, а бармен орёт на нас за порчу имущества. Мы не отвечаем. Каликс выбегает на улицу, а Син хватает меня за руку и тащит за собой, прежде чем я успеваю осознать, что происходит.

— Почему…

— Волк, —