Энн из Эйвонли - Люси Мод Монтгомери

– Только не вздумай смеяться, – шепотом предупредила Энн подругу, когда они шли по газетам. – И умоляю тебя, Диана, не смотри на меня, что бы она ни говорила. Иначе я не смогу сохранить серьезное выражение лица.

Газеты прокладывали девушкам путь через прихожую в гостиную. Энн и Диана робко сели на ближайшие стулья и объяснили цель своего визита. Миссис Уайт вежливо все выслушала, перебив их лишь дважды. Первый раз, чтобы прогнать назойливую муху, а второй – чтобы подобрать травинку, упавшую на ковер с платья Энн, которая почувствовала себя виноватой. В результате миссис Уайт пожертвовала на благое дело два доллара.

– …надеюсь, что больше мы к ней не придем, – сказала Диана, когда они вышли. Девушки не успели отвязать лошадь, как миссис Уайт уже бросилась собирать газеты, а когда они выезжали, то видели, как она яростно метет пол в прихожей.

– Я часто слышала, что миссис Теодор Уайт ужасная чистюля, которой нет равных во всем свете, и теперь сама в этом убедилась, – сказала Диана, уже не сдерживая смеха.

– Хорошо, что у нее нет детей, – убежденно проговорила Энн. – Что за жизнь была бы у них? Страшно представить.

У Спенсеров хозяйка дома Изабелла Спенсер наговорила столько плохих вещей о жителях Эйвонли, что девушки очень расстроились. Мистер Томас Булдер наотрез отказался дать деньги на ремонт, мотивируя отказ тем, что, когда магистрат двадцать лет назад строился, не были учтены его предложения о другом месте возведения постройки. Пышущая здоровьем миссис Эстер Белл в течение получаса рассказывала девушкам во всех подробностях о своих многочисленных болячках и под конец печально протянула пятьдесят центов со словами, что на следующий год она ничего дать не сможет, потому что… будет в могиле.

Но с самым худшим приемом – точнее, с полным его отсутствием – они столкнулись в доме Саймона Флетчера. Въезжая во двор, девушки увидели в окне рядом с крыльцом две пялившиеся на них физиономии. Однако на их стук и терпеливое стояние у дверей никто не отреагировал. Ничего не понимающие, возмущенные девушки уехали ни с чем. Даже Энн призналась, что начинает терять веру в успех. Но потом чаша весов стала склоняться в их пользу. Дальше шел дом Слоунов, где хозяева охотно подписывались и делали щедрые взносы. Последним местом маршрута был дом Роберта Диксона у моста через пруд. Хотя обеим девушкам до дома было почти рукой подать, они остались на чай, боясь обидеть миссис Диксон, которая слыла очень «чувствительной» особой.

Девушки еще пили чай, когда вошла старая миссис Джеймс Уайт.

– Я только что от Лоренцо, – объявила она. – Сейчас нет более счастливого человека в Эйвонли. Знаете, почему? У него родился сын. А это после семи девочек – большое событие, скажу вам.

Энн навострила уши и, когда они отъехали, сказала:

– Едем прямиком к Лоренцо Уайту.

– Так он живет далеко отсюда, у дороги на Уайт-Сэндз, – удивилась Диана. – Этот район обходят Гилберт и Фред.

– Раньше субботы они этим не займутся, а время будет упущено, – твердо произнесла Энн. – Рождение сына уже не будет свежей новостью. Лоренцо Уайт – тот еще скупердяй, но сейчас он подпишется на любую сумму. Такой шанс грех упустить, Диана.

Результат подтвердил ожидания Энн. Мистер Уайт встретил девушек во дворе, сияя, как солнце в пасхальный день. Энн рассказала ему о взносах, и он с энтузиазмом согласился принять участие.

– Конечно, конечно. Я дам на доллар больше самого крупного взноса.

– Это будет пять долларов… Мистер Дэниел Блэр дал четыре, – с некоторым испугом произнесла Энн. Но Лоренцо не дрогнул.

– Пять так пять… деньги даю сразу. А теперь приглашаю вас в дом. Там есть нечто, заслуживающее внимания. Почти никто еще не видел. Проходите и сами оцените.

– А что мы скажем, если малыш некрасивый? – прошептала с беспокойством Диана, когда они следовали за взволнованным Лоренцо.

– Всегда найдется, что похвалить, – успокоила ее Энн. – С младенцами это легко.

Малыш оказался прехорошеньким, и, видя искреннее восхищение девушек его пухленьким чудом, мистер Уайт почувствовал, что деньги потратил не зря. Но это был первый и последний раз, когда Лоренцо на что-то сдавал деньги.

Несмотря на усталость, Энн тем же вечером предприняла еще одну попытку добыть деньги на благоустройство поселка и отправилась через поле к мистеру Харрисону. Тот, по своему обыкновению, курил трубку на террасе по соседству с попугаем. Строго говоря, его дом относился к дороге на Кармоди, но Джейн и Джерти, знакомые с ним только понаслышке, умоляли Энн самой зайти к нему.

Однако мистер Харрисон категорически отказался вносить деньги, и все усилия Энн оказались тщетными.

– Мне казалось, вы одобряете работу «Общества», мистер Харрисон, – расстроенно проговорила она.

– Я одобряю… одобряю, пока дело не касается моего кошелька.

– Некоторые сегодняшние встречи способны обратить меня в пессимистку, подобную мисс Элайзе Эндрюс, – поделилась Энн со своим отражением в зеркале, поднявшись в свою комнатку.

Глава 7

Дела насущные

Одним тихим октябрьским вечером Энн откинулась на стуле и глубоко вздохнула. Стол, за которым она сидела, был завален учебниками и тетрадями, однако плотно исписанные страницы перед ней не были связаны со школьными занятиями.

– Что случилось? – спросил Гилберт, услышавший этот вздох, когда входил в открытую дверь кухни.

Энн покраснела и поспешила засунуть страницы под ученические тетрадки.

– Ничего особенного. Просто я пытаюсь записать кое-какие свои мысли, как советовал профессор Гамильтон, но у меня не получается. Написанные черными чернилами на белой бумаге они выглядят куцыми и глупыми. Мысли – словно тени… они ускользают от тебя, их не удержать. Возможно, со временем я постигну секрет, как обходиться с ними, если проявлю настойчивость. Но у меня почти нет свободного времени. Когда я заканчиваю проверять школьные работы, у меня нет сил на собственные занятия.

– У тебя все прекрасно идет в школе, Энн. Дети без ума от тебя, – сказал Гилберт, присаживаясь на каменную ступеньку.

– Не все. Я не нравлюсь Энтони Паю и, похоже, не понравлюсь и впредь. И что хуже – он не уважает меня. Он явно относится ко мне с презрением, и, не скрою, это приводит меня в отчаяние. Не то чтобы он был очень плохой… просто озорной, как и другие ребята. Он редко проявляет открытое непослушание, но подчиняется с таким снисходительно-презрительным видом, словно делает одолжение – видимо, считает, что спорить со мной себе дороже. Такое поведение плохо влияет на остальных ребят. Чего я только ни делала, чтобы завоевать его расположение, но все тщетно. Боюсь,