О Родине - Василий Михайлович Песков

вооруженной «пинцетом» птице. Я видел охоту на вальдшнепов не единожды. Лет тридцать назад видел впервые. В Подмосковье пять знатных стрелков егерь расставил в надежных местах, нам же с приятелем (у одного – фотокамера, у другого – ружье, и оба – новички на охоте) досталось то, что осталось. Все же один «вальшик» (так в воронежских селах зовут вальдшнепов) на наше никчемное место вырулил и, к удивленью стрелявшего, был убит. Больше на нас никто не летел. А спутники наши на просеке и полянах почти непрерывно палили. Мы представляли, какими жалкими будем на виду удачливой братии со своим щупленьким вальдшнепом. Что ж оказалось? Оказалось, мы были единственными, кто был с добычей, – одни палили, промахиваясь, другим было просто приятно стрелять.

Позже на тяге я стоял всегда без ружья. Радости было не меньше, чем у стрелков, но было еще сознанье: не умалил число птиц, по разным причинам все убывающее. Одна из причин – охота, пусть и не очень добычливая, во все времена года – на зимовке и в наших лесах. Другая – разрушение среды обитания, беспокойство птиц на гнездовьях. Ну и депрессии природные делают свое дело. Большая засуха 1972 года, когда пересохли в лесах все болотца, лужи и грязь, когда горели сами леса, оказалась гибельной для потомства лесных куликов и для самих старых птиц. От этой депрессии вся европейская популяция вальдшнепов до сих пор не оправилась…

Понаблюдайте в апреле тягу таинственных птиц. Полеты вальдшнепов и без выстрела доставляют немало радости. Ну а если с ружьем расстаться никак уж нельзя, то пусть промахи не печалят стрелка. На этой охоте не добыча важна, важна радость слышать и видеть весеннее пробуждение жизни.

«Императоры» на снегу и в воде

Что более всего поразило, что особо запомнилось в Антарктиде? Во-первых, белые ее пространства, громадные расстоянья, где нет ни единой крупинки жизни. Только человек в особо теплой одежде, в особо надежном транспорте способен вторгнуться в глубь абсолютной пустыни. Летишь час, три, пять часов, а внизу – белизна без какого-либо темного пятнышка. Жизнь тут лепится лишь около ледяных побережий на узкой полоске у моря, способного (и очень щедро!) прокормить здешних аборигенов – китов, пингвинов.

Пингвины запоминаются, поражают воображенье как одно из чудес земной жизни. Они обитают в местах, где зимы (апрель – октябрь) необычно суровы – ураганные ветры при морозах в пятьдесят градусов. А один из видов пингвинов (самые крупные императорские пингвины) не только тут выживает, но именно зимой, а не летом (декабрь – февраль) выводит потомство. На этих пингвинов я глядел, как на чудо, благо бродить по их колонии можно, птиц не пугая, что я и делал в любое мало-мальски свободное время.

Всего пингвинов около двадцати видов. Большинство из них мелкие, очень друг на друга похожие птицы, обитают северней Антарктиды в более благодатных местах. (Очковых пингвинов мы наблюдали в позапрошлом году даже у берегов Африки.) А у самой границы жизни обитают только два вида удивительных птиц: «императоры» и пингвины Адели. Около нашей обсерватории «Мирный» живут и те и другие. Пингвины Адели приплывают из океана размножаться на прибрежных каменных островках.

Адели суетливы и любознательны. Полярники рассказывали, в 1956 году пингвины издалека приходили поглядеть на корабль и лазали по доскам, наблюдая, как плотники сооружали дома. Обитающие в Антарктиде уже миллионы лет птицы, впервые видели человека.

Императорские пингвины много крупней пингвинов Адели, (высота их более метра, вес – сорок с лишком килограмов). Это степенная, несуетливая, очень красивая птица. В отличие от меньших своих собратьев на корабли глазеть они не являлись, но в своей колонии человека не просто терпят, а как бы не обращают внимания на него. Правда, прикосновений не любят. Я, осмелев, однажды одного красавца решил погладить и получил ощутимый щипок.

«Императоры» при вертикальном хождении удивительно напоминают солидных, располневших, хорошо одетых людей. Их окраска контрастная. Спина черная – на воздухе собирает солнечное тепло, в воде же маскирует пингвина на фоне морского дна, а белый перед, глянуть из глубины, не очень заметен в светлой воде.

На животе «императоры», ловко работая лапами, хорошо скользят по заснеженным льдам. На лапах есть перепонки. Но в воде лапами пингвин лишь помогает хвосту рулить. Крылья у всех пингвинов превратились в ласты, хорошо работающие в воде. Клюв у птиц – обтекаемый, тонкий, изнутри покрытый иголочками, помогающими удерживать добычу. Обращают на себя внимание оранжевые пятна по бокам головы. Этот румянец – опознавательный знак на воде. Плотное тело притоплено – на поверхности лишь голова и спина. Яркие пятна сигнализируют: «Свой!»

Живут «императоры» колониями, достигающими кое-где ста тысяч птиц. (Теснота в холодных местах предпочтительна.) Птиц надо считать морскими, но на время выведенья птенцов нужна им твердь. Каждая из колоний (сейчас в Антарктиде их около тридцати) выходит из воды всегда в одном месте и постоянно держится на излюбленных припайных льдинах, защищенных от бурь ледяными горами или прибрежными скалами.

Полярники в «Мирном» новичков непременно, как в театр, водят «к пингвинам» и наслаждаются ахами-охами всех, кто видит обилие крупных, красивых, небоязливых птиц. Сами полярники и в одиночку время от времени навещают стойбище «императоров». В Антарктиде человеку необходимо видеть хоть какое-нибудь проявление жизни. «А пингвины так выносливы, так жизнестойки, что возле них заряжаешься оптимизмом – перезимуем!» – рассказывал мне один из «мирян».

Присматриваясь к колонии, я мало что понимал в ее жизни. Птицы как две капли воды походили одна на другую. И пушистые бурые их птенцы были все на одно лицо. Запах в стойбище был такой же, как в деревенском курятнике. Останавливало вниманье беспрерывное с металлическим оттенком гоготание всех и вся. Еще не видя птиц, их присутствие по громкому хору уже обнаруживаешь. Что значило это всеобщее стремление голосом заявить о себе? Я был в Антарктиде тридцать семь лет назад. Белый материк тогда еще только начали как следует изучать. О здешних животных тоже мало что знали. Теперь же о многом в жизни пингвинов, в том числе об их звуковых коммуникациях, можно прочесть у биологов.

Самое главное – как выдерживают эти птицы фантастический холод (минус 50 при ветре 40 метров в секунду)? И ни нор, ни укрытий. Приспособление первое – в особо лютую стужу держаться, плотно прижавшись друг к другу. Так, «комом», зимуют дикие пчелы в дупле. Но пчелы кормятся. Пингвины же, удалившись от моря на сто и