«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

оказалось мало), отпечатки взяли (строго по инструкции), но не хватает заведующей кафе Харитоновой, поскольку та появится на работе только вечером (а без нее «набор» не полный). Вера рассыпалась в благодарностях и сказала, что завтра утром «добычу» заберут. Дамы радостно поинтересовались, заглянет ли сама Вера, но та весьма виртуозно от визита отвертелась, сославшись на неотложные дела. Представила себе вдохновленных Ружецкую и Панюшкину, которые, конечно же, захотят подробно изложить свою воистину шпионскую операцию, обсудить расследование – в общем, отнимут массу времени.

В половине седьмого вечера Вера собралась домой. Но не отдыхать, а работать – выслушивать все, что накопал сын Ярослав. А то, что он накопал не просто пустой землицы, она не сомневалась. Однако ее тормознул Мирошниченко. Вызвал к себе с вопросом, что у нее там. Вера отчиталась и за «там» и за «тут».

– Занятно… – отреагировал начальник на известие о деревне Боровушка. – Лепешкин вдруг туда едет, а практически через неделю его убивают. Зачем ему эта Боровушка понадобилась? Если он вообще именно туда ездил…

– Почти наверняка туда. Во-первых, он ею накануне интересовался. Во-вторых, по цене билета пробили: это седьмая зона. Там как раз Боровушка находится. Причем Лепешкин едет во вторник, когда в театре выходной день, то есть никто его не хватится. И едет на электричке, машину не берет, хотя и такси можно было бы заказать.

– Вот только поисковый след в телефоне и уведомление о списании денег с карты за билет оставил.

– Ну, во-первых, Лепешкин поездку в Боровушку хоть и не афишировал, но, вполне возможно, не считал сверхсекретной спецоперацией. А во-вторых, он же все-таки драматург, а не разведчик, – пожала плечами Вера. – Подстраховался в некотором смысле, но не до того, чтобы все хвосты подчистить.

– Ну ладно, а что тебя вдруг заинтересовал этот сосед Буров? – переключился Мирошниченко.

– Он бы меня не заинтересовал нисколько, если бы Лепешкин не помчался портфель покупать. Который потом с собой таскал, как приклеенный.

– Так спроси про соседа у этого артиста… того, кому Лепешкин квартиру продал.

– А что у него спрашивать? Лиханов Бурова знать не знал. Ну пришел он за ключами, может, задержался в квартире, а Лепешкин, скорее всего, просто заглянул к соседу попрощаться – нет звонков на телефон Лепешкина, значит, просто зашел, – а у того сердечный приступ.

– Бурова отправили на «скорой», а кто его к машине нес? У «скорых» грузчиков нет, если нести некому, то хоть сдохни на месте. А в одиночку Лепешкин этого Бурова на носилках бы не донес. Значит, Лиханова привлек, это самое верное.

– Ничего не верное, – отмахнулась Вера. – У Лиханова вечером был спектакль. Лиханов, по словам режиссера, появился в театре впритык, без двадцати семь. От дома до театра по прямой пешим ходом двадцать минут. На транспорте или на машине надо сделать крюк, да еще и в час пик. То есть пешком самое быстрое. А в больницу, она рядом, максимум минут десять ехать, Бурова привезли без пятнадцати семь. Так что Лиханов вряд ли участвовал в эвакуации Бурова. Он, может, вообще попрощался с Лепешкиным и ушел, заскочил куда-то по своим делам.

– Ну так ты спроси у него.

– Спрошу, – пообещала Вера, – и еще у соседей поспрашиваю, но сначала с самим Буровым разберусь.

– А с отпечатками женских пальчиков на бутылке ты еще не разобралась? – спросил начальник.

– Завтра появится ясность, – уклонилась от четкого ответа Вера, подумав, что за Ружецкую и Панюшкину начальник наверняка устроит выволочку, но, может, удастся выкрутиться. – Я домой пойду, ладно? – спросила она и добавила: – Мне еще поработать нужно.

– Никак ужин приготовить? – хмыкнул Мирошниченко.

– Сына выслушать. Я ему поручение дала: накопать все, что можно, про Лепешкина.

– Что ты своему мальчику поручила? – уточнил начальник, причем нехорошим тоном.

– Да! – с вызовом заявила Вера. – И нечего, как в песне, «но сурово брови мы нахмурим»! Об убийстве Лепешкина весь интернет знает! А я попросила порыться в открытых источниках. Ну что я буду наших спецов заставлять в интернетовских помойках рыться? Им есть чем заняться. А Ярослав, ты прекрасно знаешь, все перелопатит за милую душу.

– Грознова, – процедил Мирошниченко, – у меня сын – айтишник, и уже взрослый человек, но мне даже в голову не приходит использовать его для своей работы. А ты еще совсем мальчишку…

– Но он ведь вундеркинд. И такой же, как я, оригинал, – поспешно заверила Вера.

 * * *

С ужином «оригинал» поступил исключительно оригинально: заказал пиццу. Хотя в холодильнике были котлеты, и всего-то требовалось – отварить картошку и порезать помидоры с огурцами.

– Мне некогда было заниматься твоими овощами. Я занимался серьезной аналитической работой, – сообщил вундеркинд. – Поешь, и я изложу тебе результаты моих изысканий, на которые я потратил вчера и сегодня кучу времени.

– Не надорвался? – поинтересовалась мать.

– Устоял, – с достоинством ответил сын.

Пицца, надо отдать должное, была хороша. Вера в принципе любила пиццу, а также фаст-фуд, пристрастие к которому тщательно скрывала от сына, хотя и подозревала, что тот давно в курсе.

– Я могу есть и слушать, – сказала она, наливая большую чашку кофе и откусывая большой кусок пиццы.

– Главное, в процессе слушания не подавись, – дал совет сын. – Итак, начнем сначала. Кирилл Лепешкин родился в нашем городе, уехал в Москву десять лет назад после смерти матери, а отец его умер, когда пацану было четыре года. Судя по всему, в их семействе никто долгожительством не отличался. И вообще род прервался, потому что у Лепешкина никогда своей семьи не было.

– Краткую биографию я знаю без тебя, – перебила мать.

– И про то, что он учился в нашей театральной академии у Гертруды Стрекаловой, которая только один раз набирала курс театроведов?

– Да.

– А ты знаешь, что она, оказывается, крутейшая критикесса, которую до сих пор слушают, хотя она уже в возрасте маразма?

– Какой маразм? – скривилась Вера. – Если бы ты ее видел, у тебя бы язык от таких слов отсох.

– А ты ее видела?

– Я с ней встречалась. В полном уме и даже красоте… правда, сильно зрелой… Там маразма даже на дальних подступах нет.

– Допустим, – кивнул Ярослав. – Я просто тебе заясняю, что она до сих пор в авторитете. А Лепешкин считался ее любимчиком. Ну то есть он считался хорошим театральным критиком. Его в Москве в специальных изданиях, на сайтах печатали, а сначала в нашем городе он неплохо котировался. Я даже кое-что почитал, не все понял, но писал он прикольно. Кстати, я нашел его статью, которая одиннадцать лет назад заняла первое место на конкурсе «Молодые о молодых». Молодые критики