Никогда - Карола Мартинес Арройо

– …

– У меня нет больше сил, Каролина! Я сыта по горло! Раньше я об этом не думала, но, по-моему, я больше не хочу с ним жить. Сорок с лишним лет вместе! Мне было четырнадцать, когда мы познакомились. Столько всего вместе пережили, а он теперь с претензиями!

– …

– Погоди-ка.

– …

– Фьоре-э! Я попросила закрыть дверь! Никакого сладу с этой девчонкой! Люблю тебя, дорогая, но тут твоя племянница возомнила себя Мата Хари.

Что делаешь?

Читаю Мэгги.

Можно послушать? Я позвоню?

Неловко как-то.

Да нуууууу.

Ладно, дай мне минутку.

Привет! Ставлю тебя на громкую.

Только тс-с-с!

– Слушайте внимательно, – сказала Венди, устраиваясь поудобнее. Майкл сидел у нее в ногах, а семеро ребят на кровати. – Жил да был один господин…

– Лучше дама, – сказал Кудряш.

– Нет, лучше белая крыса! – заспорил Живчик.

– Тихо! – рассердилась мамочка. – Жил он не один, была у него и дама, и …

– Мамочка! – воскликнул первый из близнецов. – Ты говоришь, была у него дама. Она уже умерла, получается?

– Нет, не умерла.

– Как я рад, что она не умерла! – сказал Простачок. – А ты рад, Джон?

– Еще как!

– А ты, Живчик?

– Очень рад.

– Близнецы, а вы рады?

– Рады!

– Матушки! – прошептала Венди.

– Давайте-ка потише! – прикрикнул Питер. Он очень хотел, чтобы у Венди получился хороший рассказ, пусть ему и было страшно.

– Господина звали мистер Дарлинг, – продолжала Венди, – а даму – миссис Дарлинг.

– Я их знаю! – сказал Джон, чтобы позлить остальных.

«– Я, кажется, тоже, – неуверенно подхватил Майкл».

– Это родители Венди. Ты знал, Педро?

– Мэгги, замолчи, а то не буду дальше читать.

– Ла-адно. Педро, ты тут? Не спишь еще?

– Я тут. Тише, Маргарита, давай слушать дальше.

«– Они были муж и жена, понимаете? – объяснила Венди. – Отгадайте, что еще у них было?»

– Они были женаты, потому что они родители Венди, Майкла и этого, как его?

– Джон.

– Педро, я кладу трубку. Мэгги перевозбудилась, выключу свет и уложу ее. Целую.

– Целую. Я зайду в 7:15.

– Иди ко мне, Мэгги.

– Ты любишь Педро?

– Т-с-с.

Глава 7

Я зашла на кухню, бабушка говорила по телефону.

–Я не буду ничего тебе объяснять, Хуан. Я твоя мать, а не наоборот.

– …

– Нет. Если твой отец хочет что-то сказать мне, пусть скажет сам. Нечего передавать через десятые руки. Взрослый человек, а ведет себя как маленький!

– …

– Что значит, я с ним не разговариваю? Я не девчонка, Хуан, я твоя мать! Все, если тебе больше нечего мне сказать, то пока!

– Фьоре, ты помылась?

– Нет, ба.

– Иди в душ. Ужин будет готов через пятнадцать минут.

– Ты поужинаешь с нами?

– Да. Сегодня я переночую у вас. Я лягу в твоей комнате?

– Конечно! Можно спросить почему?

– Нет.

– Окей.

– Педро придет ужинать?

– Нет.

– Ясно. Тогда через пятнадцать минут.

– Читай!

«– Динь, …»

– Тинкер Белл.

– Тут написано: «Динь». Эту книжку переводила мама, так что не спорь.

– Ла-а-а-адно, но ты ведь не переломишься, если скажешь «Тинкер Белл»?

– Ты невыносимая, Мэгги! На сегодня хватит.

– Почитай, пожалуйста! Только я буду говорить когда захочу, а то ты все время меня затыкаешь.

«– Динь, как ты посмела выпить мое лекарство?

Фея не ответила. Она покачивалась в воздухе.

– Что с тобой? – испугался Питер.

– Твое лекарство отравлено, – необыкновенно сладким голосом ответила фея. – Я умираю.

– Динь, ты выпила яд, чтобы спасти меня?

– Да.

– Но почему, Динь?

Крылышки едва держали ее в воздухе, но, чтобы ответить Питеру, она из последних сил поднялась к нему на плечо и ласково прикусила за подбородок, а потом шепнула на ухо:

– Глупый.

Динь с трудом добралась до своей комнаты и упала на постель».

– Фьоре, она умрет?

– Нет. Помнишь, как в мультике было?

– Давай завтра продолжим. Мне что-то страшно.

– Давай завтра. Иди ко мне.

Сегодня я была у психолога, и до меня вдруг дошло.

ПАПА ХОЧЕТ УМЕРЕТЬ.

– Умереть хочет… Так вот оно что! Он каждый день делает все, чтобы умереть! А на нас ему наплевать! Он хочет умереть, как мама…

Психолог вскочила с места и обняла меня, а потом взяла за руку и спросила:

– Фьоре, что ты чувствуешь сейчас, когда поняла это о папе?

– Грустно, и я в бешенстве. Он ведь наш папа. Разве он не должен любить нас?

– По-твоему, любовь – это средство от всех проблем?

– Не знаю. Я никогда не думала об этом. Можно подумать сейчас?

– Разумеется!

– А что, если нет, и одной любви недостаточно?

– Что тогда?

– Не знаю. Мама говорила, что будет любить меня всегда, а потом ее вдруг не стало. Откуда мне знать?

– Понятно.

– Может, с папой это все тоже из-за любви.

– Как это?

– Ну, не знаю… Они с мамой любили друг друга. Его любимая умерла. Может, он стал таким, потому что умерла его любовь? Только я думала, что нас он тоже любит.

– А сейчас думаешь, что не любит?

– Не знаю. По-моему, если бы он меня любил, он бы выздоровел.

– Вижу, ты чего-то ждешь от папы. Скажешь, чего именно?

– Чтобы он выздоровел.

– Так.

– И чтобы заботился обо мне.

– Хорошо.

– И чтобы не переставал любить никогда.

– Ты очень сильная девочка. Непросто произнести все это вслух.

– Правда?

– Да. Фьоре, есть люди, которым никогда в жизни не доводилось переживать смерть близких, а ты живешь с этим каждый день. Только очень сильный человек может выдерживать такие испытания, не теряя жажды жизни.

Я посмотрела на часы.

– Уже поздно, извините, я задержалась. Можно идти?

– Конечно! На сегодня все. Увидимся в пятницу. Что скажешь?

Глава 8

– Мэгги какая-то вялая.

– Да, я заметила.

– Я померила ей температуру, нормальная. Надо же? А мне нужно на разговор с твоим дедом…

– Иди, ба. Все будет хорошо, не беспокойся.

– Лучше бы остаться.

У нее зазвонил телефон, она поглядела на него и махнула рукой.

– Иди, все будет нормально.

– Ладно. Только если что, звони мне. Я приеду.

Я проснулась от того, что Мэгги плакала.

Я попробовала поднять ее, она не поддавалась; руки и ноги у нее были ватные. Я стала ее будить, она открывала глаза и тут же закрывала их снова; она вроде спала, но при этом что-то тихонечко говорила.

Я поставила ей градусник. Тридцать девять и пять.

Пошла к папе. Он пьет таблетки, поэтому сколько бы я его ни будила, все без толку – он не проснулся.

Я не знала, что делать. Позвонила бабушке,