Наблюдатели - Евгения Владимировна Басова

– Мой сосед идёт, – сказал Павлик мальчишкам.

И они трое стали глядеть, как грузный старик медленно приближается по дорожке. У подъезда он поздоровался и спросил:

– Павлик, твои товарищи?

Павлик кивнул, и старик улыбнулся Толику с братом, сказал:

– Хорошо… А как же зовут товарищей?

– Это Толик Андреев, – нетвёрдым голосом сказал Павлик. – А это…

– Это Петя Петухов! – перебил его Толиков брат.

И старик снова протянул, теперь уже неуверенно:

– Хорошо.

Он медленно наклонился, поднял кота на руки. Ещё раз оглянулся на мальчиков, хотел что-то сказать, но не сказал – и вошёл в подъезд.

– Что ж ты не ушёл с ним? – спросил Толиков брат, когда за стариком захлопнулась дверь.

Павлик удивился. Он только теперь представил, что мог бы шмыгнуть в подъезд вслед за Игнатием Ивановичем.

– А он знает, – сказал брату Толик, – что мы снова придём. А этот старик его всё время караулить не будет.

– Ну да, – подтвердил брат. – И мы же можем его вон там, по пути, встретить. – Он кивнул на угол дома.

– И этот твой дедушка ничего не сделает.

Павлик хотел сказать, что это не дедушка вовсе – сосед. Но Толиков брат сплюнул на снег и сказал:

– Да он и так ничего нам не сделает. Сам еле ходит.

И Павлик почувствовал несправедливость и сказал:

– Он волка спас.

Братья уставились на него.

– Он старый уже, – сказал младший.

А старший спросил:

– Где тут, интересно, у нас волки?

Павлик вслед за ним оглядел одинаковые многоэтажки. Почему-то важно было, чтобы они поверили. Чтобы не стали смеяться над стариком.

– Это давно было, – заговорил Павлик. – Он тогда в лесу жил. И он сперва испугался и не спас волка. А потом переиграл всё и спас. Разрезал верёвку – и всё, волк в лес убежал…

Ему всё в этот миг понятно было: ну да, старик всё переиграл, вот только как Андрееву с братом про это сказать, он не знал.

Оба они глядели на него, силясь что-то понять.

– А, давно, – сказал наконец старший, как будто подводя итог и соглашаясь: мог старик волка спасти, если это было давно.

И младший кивнул, потому что он всегда соглашался со старшим.

С волком теперь всё было понятно, и казалось, что всё понятно и с Павликом тоже. Братья топтались возле чужого подъезда, потом старший сказал:

– Ну что? Домой?

Толик вопросительно на него поглядел. И брат вполсилы дал ему подзатыльник. Сказал:

– Не ссорьтесь, пацаны. А то как два дурака.

Павлик смотрел, как они идут через двор по белому, нетронутому почти снегу. Там были только следы старика и следы кота. Потом он спохватился: «Да, ведь надо домой!» И пошёл в свой подъезд.

Старуха Звездопадова

Всюду висели афиши: «Скоро! Соревнования спортивных семей!»

Завуч поймала Алика в коридоре, руку подставила так, чтобы он налетел на неё. Спросила:

– Ваша семья участвует в соревнованиях?

– Н-нет, я не знаю точно, – ответил Алик.

– Как так? – укорила его завуч. – Твоя мама занимается спортом!

– Не занимается она, – замотал головой Алик. – Совсем! Она только танцует босиком. И то если никто не видит, даже папа…

Тут он запнулся. Мама, должно быть, хочет, чтобы про танцы никто не знал. Только он, Алик, Маша, Ваня и маленькая Милка могут знать. Потому что они танцуют вместе с мамой – и тоже кружатся и прыгают, высоко вскидывая ноги. Даже Милка пытается за всеми повторять. Если бы кто-то увидел их – наверняка стал бы смеяться, даже папа. И когда он возвращается с работы, мама приглушает музыку и говорит чуть виновато:

– Мы тут немного разминались…

Правда, один раз она сама рассказала, что танцует, – и кому? Совсем чужой старухе. Они впятером шли через базар, и вдруг маму окликнули:

– Женщина, купите себе пуанты!

Старуха была жилистая, почерневшая, с огромным носом. Волосы туго стянуты назад – такие гладкие, точно приклеенные к голове. А перед старухой на прилавке лежали непонятно какие вещи, цветные лоскутки, ленты, метёлки из травы, стояли пузырьки с коричневой, зелёной, чёрной жидкостью, и ещё много, много всего теснилось перед ней. Старые игрушки точно были! Алик запомнил дудку с трещиной во всю длину. Он ещё удивился: «Кто купит такую, сломанную?»

В руках старуха держала по тряпочному тапку с завязками и для чего-то – с квадратными толстыми носами. Завязки болтались на ветру.

– Я не танцую, – сказала мама старухе.

А та ответила недоверчиво:

– У вас четверо детей, и вы не танцуете? Были бы у меня четыре такие оглоеда, я бы каждый день перед ними танцевала!

Мама стала оправдываться:

– Нет, я танцую, конечно… Когда никто не видит… И я босиком! А эти, пуанты, они мне будут велики.

– Сорок второй размер, – гордо ответила торговка и для верности с силой потопала на месте, за прилавком. – Большая нога – значит, на земле крепче стоишь!

Мама неловко улыбнулась, не зная, что сказать. И следом улыбнулись все они: Алик, Маша, Ваня и Милка. И дальше пошли вдоль ряда. А старуха им вдогонку кричит:

– У меня ещё есть размеры!

Мама через плечо бросает ей:

– Спасибо!

Старуха опять:

– Ну тогда музыку, чтоб танцевать, купите!

Алик оглянулся, а она размахивает своей треснутой дудкой.

Мама приобняла Алика на ходу, спросила сердито непонятно у кого:

– Зачем я только ей сказала, что танцую?

И на него, должно быть, мама сейчас бы рассердилась. Зачем он стал рассказывать в школе, что она танцует? Это, наверное, секрет.

Он улыбнулся завучу неловко, сказал:

– Мне к Маше, в первый «А», нужно, – и шмыгнул на лестницу.

В спину раздалось:

– Надо участвовать в соревнованиях!

Алик заходил к Маше каждый день – поглядеть, всё ли в порядке. А тут вдруг прямо к нему идёт Машина учительница. Он думал, сестру сейчас ругать будут. Но учительница спрашивает у него:

– Мама с папой слышали уже? Скоро соревнования спортивных семей!

Алик не успел удивиться, что ему за перемену второй раз про эти семьи говорят. А Машина учительница уже объявляет им с Машей:

– Ваш папа просто не может не участвовать! До сих пор помню, как в третьем классе он взял кубок!

И завуч тут как тут. Видно, за Аликом следом шла.

– А мама, – говорит, – у них скачет со скакалкой, как козочка! Я всё гляжу в окно…

Алик морщится. Мама – как козочка! А Машка объясняет:

– Это потому, что у папы бессонница!

И тоже