Титус, наследник Сан-Маринский - Ольга Александровна Власова

class="p1">– Как какой? – Пастух, кажется, удивился, лицо его покрылось морщинами от умственного напряжения. – Здесь поблизости один-единственный город, Сан-Марино. Там сейчас как раз рыцарский турнир собирается и большая ярмарка оттого. На рынке, слышал, полно иноземных купцов, они точно помогут сесть на корабль. Город же отсюда недалеко. Вон на тот холм заберетесь, – он ткнул грязным пальцем в ясный горизонт, – оттуда увидите как на ладони.

И правда, Сан-Марино открылся Титусу в тот момент, когда уже порядком вспотевший и измученный жарой наследник медленно вполз на вершину обозначенного пастухом холма. Ему понадобилось несколько минут, чтобы окинуть взглядом вихлявую линию крепостной стены, вытянувшиеся вдоль двух-трех главных улиц коробки домов и раскиданные беспорядочно зеленые квадраты огородов и фруктовых садов. Выбеленные известью стены отражали солнце с такой силой, что слепило глаза. Неподалеку в желтоватые скалы врезалось зелено-голубое море и на песчаной отмели отдыхало с полусотни больших одномачтовых кораблей. Едва различимые на таком расстоянии повозки, растянувшиеся по ведущей из гавани дороге, натужно везли в гору прибывшие морем грузы. Рыночная площадь тоже была хорошо видна – Титус вычислил ее по скоплению множества людей, походивших на медленных, заспанных муравьев. Туда, в этот муравейник, предстояло забраться наследнику Сан-Маринскому, творцу этого мира, чтобы существовать там отныне на общих основаниях.

«Может, и правда все к лучшему? – поразила Титуса отчаянная мысль. – Ты так переживал, что Архивариус ждет от тебя великий роман, который тебе никогда не осилить. Теперь же все проще простого. Можно ни о чем особо не думать. Все, что требуется, – встречать происходящее спокойно и с достоинством. Так, наверное, поступил бы настоящий наследник Сан-Маринский».

Улыбнувшись через силу, он вытянул из своего мешка меч в ножнах и неумело, в мучениях прицепил его на пояс за продубевший кожаный ремешок. Странствующий рыцарь? Не самая тяжелая роль в этом странном мире. Могло быть и похуже… Через час или около того Титус уже подходил к городским воротам – едва дыша, стараясь не пускать в себя запах гниющей тины из давно не чищенного рва. Как наследник ни пытался слиться с толпой крестьян, проскользнуть незаметно в город не удалось.

– Ты кто такой? – остановил его у ворот бородатый стражник в шишаке и стеганой куртке, оглядывая с подозрительным прищуром хорошо одетого чужака. Потом, уже молча, положил многозначительно руку на рукоять кинжала и пальцем поманил Титуса к себе. Внутри у наследника похолодело. За все время дороги от замка до города он так и не удосужился придумать себе мало-мальски правдоподобную биографию. Стражник между тем, кажется, привык, что на его вопросы отвечают сразу.

– Ты что, глухонемой?! – взревел он, в мгновение почти вытащив из ножен зеркально-гладкий кинжал, на лезвие которого тут же весело прыгнули сразу несколько солнечных зайчиков. – Отвечай быстро! Кто такой и зачем сюда прешься?

От страха, адской смеси ароматов чеснока и кислого пива, исходившей от стражника, Титуса начало отчаянно тошнить. Заикаясь и сдерживая изо всех сил позывы, он пролепетал первое, что пришло на ум:

– Я… из свиты сеньора Большого Феодала… Он… правитель города Замирканда на юге страны. Иду из замка герцога, где гостит мой сеньор, на ярмарку. Купить для него… местных сувениров.

– Да, – уже более миролюбиво согласился стражник, выразительно провожая глазами повозку с дородными, весело хихикающими крестьянками. – Лицо у тебя нездешнее. И ростом ты на две головы выше меня. У вас в Замирканде все такие дылды? Кстати, деньги-то есть, чтобы покупать эти… как ты их там назвал? Черт меня раздери, если я про такое прежде слышал!

Деньги? Кажется, двойник что-то говорил о деньгах. Порывшись в мешке, Титус с облегчением извлек попавшуюся под руку золотую монету с собственным профилем.

– Ого! – с уважением выдохнул стражник, быстро-быстро потирая руки, словно они замерзли. – Целый санмарин! У нас слуге за целый месяц столько не заработать! Может, мне тоже к вашему сеньору податься?.. Знаешь, ты это… мне его оставь, на хранение. А то ведь на ярмарке даже не заметишь, как сопрут. У нас народ черный, мерзавец на мерзавце… Я же тебя ни о чем больше не буду спрашивать. К примеру, зачем в нашем мирном городе нужен такой здоровенный меч.

Черные глаза жадно блестели из-под железного шлема, рука снова взялась за кинжал. Титус все понял, решил не спорить. Монета тут же бесследно исчезла в кожаном мешке, висевшем у стражника на поясе, а наследник, вместе с подоспевшей толпой крестьян, тащивших в город деревянные клетки с отчаянно кудахтавшими курами, милостиво был допущен в городские ворота. Крестьяне казались самыми настоящими, говорили о том, о чем и положено им говорить. Сколько яиц у кого приносит в неделю несушка, почем берут купцы с юга мешок муки и какой оброк на эту осень установил местный староста. Вскоре крестьянская делегация с клетками нагнала пару подвод с зерном и овощами из соседней деревни, уныло катившихся по немощеной, грязной улице, и вот так, уже одной торжественной процессией, они добрались до базарной площади. Но прежде чем увидеть рынок, Титус еще за пару кварталов учуял его носом. Дух сырой кожи – тяжелый до того, что сбивал с ног, почти наркотическая вонь тухлой рыбы и отбросов, восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба, какой-то дикий, напоминающий антисептик парфюм местного розлива. Именно запахи, которые он хорошо запоминал почти с младенчества, заставили Титуса окончательно поверить в то, что сотворенный им мир – самый что ни на есть настоящий и живой. Как породистая борзая, он жадно втягивал ноздрями воздух, переживая странную, возбуждающую радость от каждого нового открытия, сделанного обонянием.

Базарная площадь, обжатая по периметру трехэтажными домами с обмазанными глиной стенами, несмотря на полуденное время, все еще была заполнена народом. Продираясь через сбитую в кирпич толпу и прижимая к груди свой драгоценный мешок, Титус глядел главным образом себе под ноги, опасаясь угодить в одну из зловонных канав, куда из окрестных домов, похоже, запросто сливали помои. Пару раз нога в сапоге из мягкой кожи все-таки погружалась в жадно чавкающую грязь, и тогда в голове мелькала мысль, что, пожалуй, он перестарался с натуралистичностью декораций для книги. Вскоре измученному вонью, сутолокой, выкриками торговцев Титусу начало казаться, что «иноземные купцы», которых он разыскивает в этом аду, пребывают лишь в воображении встретившегося ему наивного пастуха. Он собрался с духом, как мы обычно делаем, когда есть нужда говорить на иностранном языке, которым плохо владеешь, и спросил о предмете своих поисков оборванца, жадно рвавшего на части и поедавшего большую булку – по всей видимости, только что испеченную и примерно тогда же