Титус, наследник Сан-Маринский - Ольга Александровна Власова

Как раз в этот момент между ними втиснулось что-то необъятное в грязном фартуке, накрыв животом крышку стола.

– Пить, есть? – прохрипел трактирщик, прицениваясь взглядом к наряду Титуса.

– Веселиться, – попробовал пошутить Титус, но хозяин заведения юмора не понял.

– Веселиться – это на ярмарку, – прохрипел он, обдавая гостей тяжелым дыханием. – У меня здесь выпивают, закусывают и играют в кости. А если кто хотя бы стул задумает ради веселья сломать, я тому сам все кости переломаю!

Грубость грубостью, но в стряпне хозяин «Кролика» разбирался. Титус, уплетая за обе щеки яичницу с салом, вспоминал, что именно так готовила в детстве мать, когда бабушка присылала из деревни посылки с домашней тушенкой, салом и колбасой.

– И давно вы в цирке… работаете? – спросил он, отодвинув вычищенную до блеска хлебом оловянную тарелку.

Лея опустила голову.

– Я там не работаю. Я в нем выросла.

Замолчала, ковыряя без смысла ножом остатки яичницы. Похоже, они оба что-то недоговаривали про свою жизнь. Вдруг захотелось поговорить начистоту, возможно, даже рассказать, кто он такой на самом деле.

– А я завтра уплываю отсюда на корабле. На Мальту, – как бы между делом сказал наследник, разглядывая посетителей, главным образом крестьян с ярмарки. Все они поглядывали на Титуса без особой симпатии.

Лея встрепенулась:

– На корабле? Это же опасно!

Ее лицо скривилось, как от боли.

– Опасно? Из-за штормов?

Она в волнении взялась обеими руками за миску.

– Нет… Пираты… Грабят корабли и захватывают заложников. Мой отец… он уже три месяца в плену у пиратов. Они требуют выкуп – такой большой, что, даже если взять все, что зарабатывает цирк за целый год, все равно не хватит.

Теперь ясно. Печальные зеленые глаза, грусть и тяжелые паузы.

– Выкуп? И сколько же?

Лея всхлипнула пару раз. Потерла пальцем нос.

– Двадцать золотых санмаринов. Представляешь себе? Я больше двух никогда за раз не видела.

Титус подмигнул ей:

– Сейчас увидишь.

Он занырнул под стол и принялся деловито копаться в своем дорожном мешке. Потом в пару приемов достал плотные металлические столбики, тускло светящиеся золотом, и поставил их на стол. Ровно двадцать санмаринов. Кажется, Лее захотелось уколоть себя лежавшим под рукой ножом.

– И это… все твое? – выдохнула она.

Титус замотал головой:

– Нет, уже ваше.

Маленькое, объяснявшееся одной только щедростью двойника чудо необычайно вдохновило Титуса. Он снова чувствовал себя так, будто способен лепить реальность простым прикосновением пера к бумаге и обозревать спустя полчаса плоды своего творчества в подзорную трубу. Лея была поражена, пару минут не могла сказать ни слова. Потом начала поочередно плакать, смеяться, отказываться от денег. Титусу пришлось на ходу придумывать бредовую историю про найденный несколько дней назад на берегу моря пиратский клад. В конце концов деньги каким-то невероятным образом переместились в корзину Леи. Когда они расставались, с ее лица исчезло все лунное и печальное. Она казалась солнечной и счастливой. На прощание наконец-то поцеловала его – в щеку, но по-настоящему.

– Тогда увидимся на турнире, Панавир. Мы даем сегодня вечером представление прямо у ристалища.

Титуса накрыл небывалый прилив вдохновения – пожалуй, так он не чувствовал себя даже в замке, будучи властелином целого мира. Жизнь, еще пару часов назад казавшаяся ямой с пауками и змеями, красной ковровой дорожкой стелилась прямо под ноги. Нет, определенно Архивариус не мог просто так взять и бросить его! Как вообще можно было в такое поверить? Старик, конечно же, помогает наследнику Сан-Маринскому. Да и как может не помогать, если завещание написано на его, Титуса, имя? Потому надо действовать смелее, даже наглее! Вот, к примеру, взять да и вернуться сегодня вечером в замок. Выгнать пинками из своей комнаты двойника, закатить победный пир, пригласив на него новую знакомую вместе с ее цирком…

Нарисованные воображением картины казались столь убедительными, что захотелось немедленно отпраздновать новый чудесный поворот в своей судьбе.

– Трактирщик! – заорал он таким голосом, словно увидел привидение.

Толстый живот навалился на стол:

– Пить, есть?

– Пить! – возбужденно ответил наследник, протягивая золотую монету. – Это за яичницу и за все, что выпью. Сдачи не надо.

После пары кружек плотного, с медовым привкусом пива в голове зашумело, ноги наполнились приятной, томящей тяжестью, щеки раскраснелись, будто вернулся в тепло с мороза. Через какое-то время, проведенное Титусом в расслабленной туманной неге, на улице раздались звуки трубы и десятки глоток вокруг радостно заорали: «Турнир, турнир!»

– А, жара спала, и эти бездельники отправляются махать копьями, – проворчал за стойкой трактирщик-мизантроп. – Хоть бы они все сдохли!

Титус хотел было поинтересоваться, почему хозяин «Кролика» так не любит рыцарские турниры, как его осенила гениальная мысль. Турнир – отличный шанс триумфально вернуться обратно в замок! Он сядет на коня, возьмет в руки копье и, никем не узнанный под закрытым забралом, выиграет поединок у двойника! А затем, стоя над поверженным противником, откроет лицо и объявит, что вернулся истинный наследник Сан-Маринский! Наверняка Архивариус все так и задумал для книги!

Захмелевший Титус вскочил на ноги, подхватил полегчавший мешок и устремился прочь из «Кролика», влившись на улице в возбужденную, тоже уже хмельную толпу простого люда. Не пришлось даже соображать, куда именно направиться. Людской поток сам вынес его к заросшему зеленой травкой, похожему на футбольное поле ристалищу, разбитому за крепостной стеной, у той ее части, что располагалась дальше всего от моря. При виде устроенных в три ряда трибун желание поучаствовать в турнире разгорелось еще сильнее. Даже не думалось о том, откуда он возьмет коня, латы и шлем для поединка, как поедет верхом первый раз в жизни. Архивариус, конечно же, обязан все устроить! Вдобавок сломанный силомер и пара литров пива внушили Титусу непробиваемую уверенность в своих силах. Окружающие, почти все ниже его на целую голову, казались хилыми, слабосильными карликами. Ледоколом расталкивая зевак, наследник уверенно пробивался к ристалищу. Разукрашенное яркими флагами поле было огорожено веревками, на которых развевались красные, желтые и зеленые ленты. С трех сторон его окружали заполненные богато одетыми зрителями трибуны, с четвертой, перед цепью стражников, толпились простолюдины. Тут же был устроен въезд для участников турнира.

– Едут! Едут! – волной пронесся ропот по толпе.

Привстав на носки и почти вывернув шею, Титус разглядел, как к ристалищу торжественно приближаются десятка два конных рыцарей без шлемов. Он узнал Большого Феодала, судя по виду уже полностью оправившегося от вчерашнего конфуза, а также кавалера Хартманна, чье бесстрастное лицо сейчас казалось радостным и возбужденным. Кавалькада проехала в нескольких метрах от него – он в деталях рассмотрел вычурные