Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

class="p1">Король закрыл глаза, про себя молясь за души невинноубиенных, потом, закусив губу, с ненавистью посмотрел на эмиров. Если бы сейчас у него оказался под рукой меч! Этим троим бы несдобровать!

– Ты должен был мне сказать раньше, Гийом! – прохрипел он доминиканцу и решительно пошел к эмирам.

– Говорите вашу сумму! – крикнул король в гневе.

Эмиры заколебались, так как еще не договорились, но Зейн эд Дин неожиданно брякнул:

– Миллион золотых безантов!

Кемаль эд Дин и Сейф эд Дин с удивлением посмотрели на него. Невероятная сумма даже для короля!

Людовик сверлил эмиров испепеляющим от ненависти взглядом.

– Согласен! Это в переводе на французские деньги пятьсот тысяч ливров! Их вы получите за всех моих людей, находящихся у вас в плену.

– А за вас, господин?

– Король не может быть оценен деньгами. За себя я отдам Дамиетту!

– О, вы очень, очень щедры, ваше величество! – воскликнули эмиры. – Мы передадим ваши слова султану, да хранит его Аллах!

– И с этого дня никаких убийств моих людей! Слышите, вы! – крикнул король. – Никто не должен умереть!

Эмиры с елейными улыбками поклонились и ушли.

Уже на следующий день эмиры вернулись и с радостью сообщили, что султан Туран-шах восхитился щедростью французского короля и потому благородно делает ему скидку в сто тысяч ливров. Султан в этот день отправился в Фарискур, где будет ждать короля, его братьев, главных вассалов для подписания соглашения и уплаты выкупа. Людовик молча выслушал посланцев, а потом долго молился перед распятием вместе с Гийомом Шартрским, благодаря Бога, что он помог все устроить и навел врага на мысли дальше не упорствовать, а соглашаться на обговоренные условия.

В тот день вечером к королю заглянул Ибрагим бен Локман.

– Я рад, ваше величество, что заканчивается ваше заточение.

– Неужели? – удивился Людовик.

– Вы зря считаете меня неискренним, а возможно, и лживым. Как это у вас говорится? – сарацином! Мне даже грустно. Несмотря на наши разные взгляды о Боге, мне казалось, мы понимаем друг друга.

Людовик пристально посмотрел на хозяина дома, пытаясь угадать правду ли он говорит или это какая-то уловка.

Ибрагим бен Локман уселся на противоположном конце стола, снял тюрбан.

– Вы много принесли горя моей стране. Горе это ничем не измерить. Десятки тысяч правоверных погибли от рук ваших крестоносцев. Мы тоже убивали вас как могли. Стал ли кто-то от этого счастливее? Не думаю. Надеюсь только, что наступит время, когда наши войны будут разобраны, осмыслены и сделаны какие-то выводы. Правильные выводы. У вас свой Бог, у нас – Аллах, но все мы люди и можем жить не убивая, не истребляя друг друга. Я судья и верю в силу закона. Но верю также, что есть и высший закон, и он милосерден ко всем. К чему я это? Завтра вы, ваше величество, покинете мой дом, потом вернетесь в свою страну. Как бы мне хотелось верить, что на этом все закончится! И больше не будет ни походов воинов Христа, ни наших джихадов!

– Вы мудрый человек, Ибрагим, – тепло отозвался король. – Но вы говорите то, что невозможно принять нашим людям, и то, что будет неверно понято вашими. Если бы мусульмане не чинили препятствия для наших паломников, идущих в Иерусалим, не возникло бы войн.

– Да, все мы разные. Есть плохие мусульмане, но есть и плохие христиане. И много среди всех нас добрых, честных людей.

– Вы говорите правильные вещи, Ибрагим. Почему же вы не хотите обратиться ко Христу?

– Наверно, по той же причине, по которой вы, король Франции, не хотите верить в Аллаха и пророка его Мухаммеда.

– Но вот посудите сами, Ибрагим, я на ваших же глазах истово молился Господу моему, и он услышал мои молитвы! Твой султан Туран-шах согласился меня и мое войско освободить за выкуп. И при этом не было долгих дней бесплодных переговоров. Тем более султан сам решил отказаться от ста тысяч ливров!

– Тут дело не в божьем вмешательстве, ваше величество. Просто Туран-шах хочет побыстрее получить деньги и освободиться от пленников. Мамлюки, которых возглавляют Бейбарс, Актай, Кутуз, опасаются султана, думают, что он хочет прибрать себе все успехи наших войск, а их устранить, возвысив своих эмиров, пришедших с ним из Хасанкейфа. Чем быстрее пленники-христиане дадут за себя выкуп, тем быстрее султан начнет расправляться с мамлюками, так думает Бейбарс и его товарищи. Знает об опасениях мамлюков и Туран-шах.

– Чем же навредили султану мамлюки? Ведь они так храбро сражались против нас, когда прежний султан умер.

– Мамлюки хотят больше власти для себя. Они ведь, по сути, пленники, рабы, воспитанные в наших традициях. Они считают, что своей преданностью ас Салиху Айюбу они заслужили большего, чем просто гвардия султана. А Туран-шах не хочет своей властью с ними делиться, у него свои любимчики, им он раздает казну покойного отца, отнятую у матери.

– Почему же вы, Ибрагим, рассказываете все это мне, человеку, который, как вы говорите, придя сюда, принес много горя вашей стране?

– Наверное, потому, что я всего лишь человек, желающий всеобщей справедливости. Я служил султану ас Салиху Айюбу, но Туран-шах не похож на своего отца. Он конфликтует с матерью Шаджар ад Дурр, ссорится со всеми, кто не его друг из Хасанкейфа. Я служил его отцу, я должен служить ему, но я не рад этому. Не люблю я и мамлюков – заносчивых, жестоких, не понимающих наших порядков. Я родился в Египте, мои предки жили здесь, в первую очередь я радею за свою землю и своих соотечественников, а не за пришлых, хоть они и одной со мной веры.

– Простите меня, Ибрагим, что не доверял вам в полной мере, несмотря на всю вашу доброту, – сказал король. – Мне бы не хотелось, чтобы мы остались врагами или в будущем нас судьба свела друг против друга. Мы – разные, но понимаем, о чем говорит каждый из нас. Храни вас Бог, Ибрагим. Воистину, если бы все мусульмане были такими, как вы, все давно бы уже закончилось!

Глава седьмая. Заговор мамлюков

Четыре галеры бросили якоря в воды Нила напротив лагеря, построенного специально для султана Туран-шаха при Фарискуре. На кораблях были все оставшиеся в живых самые крупные сеньоры французского королевства. Они составляли как бы эскорт Людовика, чтобы присутствовать при торжественном подписании договора, уплаты выкупа и первыми обрести свободу. В действительности молодой султан хотел полного триумфа, чтобы побежденные крестоносцы испытали унижение, присутствуя при торжестве султана. Именно поэтому султан позвал их сюда, где меньше месяца