Железный Замок - Александр Геннадьевич Больных

Следом за зеленой точно такая же яркая синяя вспышка озарила небо, за нею последовали красная, желтая, фиолетовая…

Хани понял, что дрожит он отнюдь не от страха и возбуждения, а от холода. Странная дрожь, идущая откуда-то изнутри, и странный холод, отдающий в суставы, но не трогающий кожу… Он открыл рот, чтобы ответить Дъярву, но задохнулся — воздух стал обжигающе холодным. Бросив взгляд на северянина, Хани с изумлением отметил, что его борода, усы и брови покрылись пушистым белым инеем.

В сгустившейся тишине прогремел звонкий удар, заставив их вздрогнуть от неожиданности. Один, другой, третий… И вскоре эти удары слились в сплошной треск.

— Деревья, — прохрипел Дъярв. — Деревья не выдерживают мороза и начинают трескаться. — Он закашлялся. — Воздух стал каким-то тяжелым. Мне кажется, еще немного, и он тоже замерзнет.

— Меня словно колют ледяными иголками, — выдохнул Хани.

А в небе, прямо над ними, развернулась волшебная картина. Отдельные сполохи цветного огня превратились в настоящие огненные реки, разлившиеся по небосклону; немыслимая яркость и чистота красок завораживала и пугала. Разворачивались и сворачивались ярчайшие полотнища, вздымались искрящиеся фонтаны, рушились многоструйные водопады. Хотелось любоваться неземными картинами вечно, но глаза начинало нестерпимо резать, слезы лились градом, замерзая на щеках и склеивая ресницы.

Легкое покалывание морозца сменилось яростным жжением, словно от ударов плетьми с вплетенными бронзовыми колючками. Хани уже не мог открыть глаза, пытаясь укрыться от слепящего света, заполнившего весь мир. В горле першило и скребло, при каждом вдохе казалось, будто ледяные когти раздирают грудь.

Вдруг Дъярв громко вскрикнул, в его возгласе смешались удивление и боль.

— Смотри!

Хани ладонью смахнул лед с бровей и ресниц.

К ним медленными шагами приближалась Ториль. Она шла, неуверенно покачиваясь, а в руке сверкал голубой меч Лоста.

Угрожающая тишина сменилась ревом и свистом гигантского костра, словно невидимые мехи закачивали воздух в адское горнило. Или это только мерещилось? В мире магии настолько тесно переплетены явь и видения, реальность и миражи, что лишь сами волшебники могут различать их.

В воздухе замелькали мириады светящихся искр, словно летевших из чудовищной топки. Огневой вихрь скрыл все вокруг. Искры опускались к земле, на лету превращаясь в сухие колючие снежинки, которые вскоре посыпались, как из рога изобилия. Всю землю укрыл белый ковер… Это и был снежный пожар, разжечь который призывал Восьмикрылый. Хани подумал было, что дракон по злобе и коварству решил таким образом отомстить за давнее поражение… Но мысли тоже застыли и шевелились вяло и неохотно. Потом Хани, как в дреме, вспомнил, что дракон все-таки помогал им… Но тут все пропало — убийственное сверкание обернулось чернотой, и мрак обрушился на него, погребая под собой.

Когда Хани очнулся, то с удивлением обнаружил, что продолжает стоять. Безумный холод сменился легким бодрящим морозцем, но и тот не собирался долго удерживаться. Снег покрывал землю слоем в два пальца толщиной и кое-где уже начал подтаивать, оставляя после себя грязь да холодные лужи.

Хани стряхнул рукавицу и провел ладонью по лицу, она окрасилась красным. Хани выплюнул на снег сгусток темно-багровой запекшейся крови и наконец поверил, что все происшедшее ему не пригрезилось.

Сколько длился ледовый кошмар — пять мгновений или пять веков?.. «Продлись снежный пожар еще немного, — подумал Хани, глядя на почерневшее лицо Дъярва и его окровавленные потрескавшиеся губы, — и от людей остались бы только ледяные мумии».

Он еще раз сплюнул кровь и спросил, не узнавая собственного голоса:

— Кто это сделал?

Дъярв похлопал воспаленными глазами и невпопад ответил:

— Преотвратная штука… Неизвестно, что хуже. Одна радость — адским тварям не поздоровится.

Тут Хани увидел, что чудеса не закончились. Громада серых облаков, очертаниями напоминающая исполинский замок, лежала на земле, там, где «черепахи» вымостили необъятную площадь. Внутри замка ясно различалось множество крутящихся смерчей и сверкание разноцветных молний, словно хозяева облачной крепости вдруг решили устроить праздничный фейерверк. Пронизанная огнем туча отчасти напомнила Хани грозное появление дракона над Акантоном; Хани был убежден, что Восьмикрылый и здесь приложил лапу.

Под облачными стенами он увидел Ториль. Принцесса направила сияющий голубой меч на клокочущую тучу, с лезвия срывались небольшие туманные вихорьки и летели туда, где боролись стихии. Эти маленькие и безобидные спиральки тумана на лету превращались в воющие смерчи, со свистом и ревом они вламывались в бурлящую тучу, мелькала новая вспышка молнии, и раздавался раскат грома…

Хани обрадовался. Принцесса окончательно пробудилась к жизни. Ее лицо больше не казалось гипсовой маской, в глазах снова сиял разум. Но Хани помнил, какой была принцесса на льду пролива, и опять его охватили сомнения. Не завладеет ли мрак ею вновь?

Хани не был твердо уверен, что ему удалось совершенно освободить принцессу, ведь он не волшебник!

К принцессе подошел Дъярв и тронул ее за руку, Ториль вскрикнула от неожиданности. Хани решил помочь ей, но оказалось, что он не в состоянии сделать и шага.

— Не спеши, — прошелестел в ушах тихий голос Рюби, отчетливо доносящийся сквозь раскаты грома. — Сейчас ты там лишний, твое вмешательство может лишь повредить.

Хани хотел ответить, что желает лишь помочь, но язык тоже не повиновался ему. Словно читая его мысли, Рюби добавила:

— Иногда и доброта приносит вред. Все хорошо вовремя и к месту. Самое лучшее, что ты можешь сделать сейчас, — стой и молчи.

Теперь можно было возобновить поход к Железному Замку. Холод, который обрушили на «черепах» Рюби и дракон, превратил ужасные создания в неподвижные черные валуны.

Позже Хани спросил у Рюби, что же все-таки произошло. Она очень неохотно (кто любит признаваться в собственных просчетах?) сказала, что действительно был момент, когда силы мрака едва не взяли верх. Она распахнула ворота мировому холоду, однако переоценила свои возможности и не смогла удержать их. Ворота стали открываться шире и шире, их затея могла скверно кончиться не только для «черепах», но и для всего края, не приди на помощь Ториль и дракон.

— А что же случилось с Ториль?

— Может, полыхающий холод выстудил в ее душе последние крохи зла, еще державшие принцессу в своей власти…

— Никогда я не верил в людей без души. Нежить способна так существовать, а человек — ни за что; черная ли, светлая — но душа у него имеется обязательно, — вставил Дъярв.

Нечто неведомое подтолкнуло Ториль, и она взяла голубой меч, который поднес ей Дъярв, все-таки недаром принцесса училась у лучших магов Тан-Хореза.