Школа волшебства на краю Тихолесья - Хезер Фосетт

детстве Кая, знавшего, что ему не суждено встретить свой тринадцатый день рождения. Знавшего, что и его родители живут с этой мыслью и уже принимают ее как данность. Она думала о том, как этого мальчика отправляли к дорогостоящим преподавателям, как ему покупали лучшее оружие, и все для того, чтобы он смог дать отпор Зияющему дракону и спасти Эрири.

А затем погибнуть как настоящий герой.

– Ох, Кай, – прошептала она.

Роса представляла его маленьким, он падал и снова поднимался перед учителем фехтования, раз за разом, всегда с одним и тем же выражением лица. Она своими глазами видела, насколько он может быть упрямым. Чих положил морду Каю на колени.

Роса крепко сжала кулаки. Ей так хотелось бы прямо сейчас кинуться с кем-нибудь в драку. С драконом, со злым духом, с кем угодно.

– Как ты можешь быть так спокоен? Разве это тебя не злит?

По лицу Кая пробежала тень, но быстро рассеялась.

– Не нужно было тебе рассказывать. Но пойми, Роса, Зияющий дракон успел навредить уже очень многим людям. Пора его остановить.

– И ты тот самый человек, который должен сделать это, – с горечью отозвалась Роса. – Не твои родители. Не волшебники на службе у короля, не директор со всеми его магическими чарами. Все эти взрослые даже не попытаются тебе помочь?

Кай слабо улыбнулся и сразу показался ей старше своих лет.

– Взрослые никогда не помогают. Они всегда оставляют все самое важное нам.

Роса сжала кулаки.

– Я в это не верю. Бабушка помогла бы. Бабушка…

– Роса, но в пророчестве говорится…

– В гробу я видала твое пророчество! – огрызнулась Роса, размахивая своей палкой. – Я выступлю против пророчества точно так же, как вышла против Зияющего дракона. Ты от меня так просто не отделаешься, Кай Морриган.

Ее голос дрожал, но она не собиралась плакать. Она не верила в пророчества. И Кай не умрет, потому что она не позволит ему умереть.

– Роса, ты самый смелый человек на свете, – сказал Кай и обнял ее.

Роса не знала, как поступить. Ее не так-то часто обнимали. Ба была не из тех, кто любит всякие нежности и позволяет себе проявление теплых чувств. Да если бы она вдруг вознамерилась обнять одного из внуков, те, наверное, решили бы, что она больна. Правда, Джеку такое, наверное, понравилось бы, но он и виверна бы с удовольствием обнял, если бы не когти да клыки.

Из темной чащи раздалось ужасное рычание. Такое страшное, что было ясно: оно могло вырываться только из воистину гигантского рта, полного острых зубов.

– Что это было? – спросил Кай, хватаясь за волшебный посох.

– Это боггарт. – Роса всегда узнавала голос своего боггарта, какое бы обличье он ни принял. – Боггарт?

Ответа не последовало. Деревья качались на ветру, утесник шелестел колючками.

– Боггарт! – закричала Роса.

– А что не так?

– Он на меня обиделся. – Роса не считала нужным рассказывать Каю, что именно он был причиной недовольства боггарта. – А еще он нездоров. Ему пришлось нарушить одно из правил во имя спасения нас от гвиллионов. Это сделало его частично человеком.

– Это плохо. – Кай нахмурился.

– Но он по-прежнему боггарт, – ответила Роса, словно обороняясь. – И вообще, что такого в том, чтобы быть немножко человеком?

– Я не знаю. – Кай вгляделся в темноту. – Может быть, и ничего. Но директор Нит всегда говорил, что чудовища считаются опаснее людей только благодаря их умению обманывать и вводить в заблуждение. И что человек, получивший силу боггарта, разрушил бы все королевство. А чудовище, питающееся сердцами, не заберет ничего, кроме сердца. Голод чудовища – это грозовое облако, которое выглядит устрашающе, но опасно только дождем. А голод человека – бездонный колодец.

– Любите вы, волшебники, говорить загадками, – фыркнула Роса.

Но душа ее была не на месте из-за боггарта. Хотя, конечно же, для этого не было причин. Настроение боггарта менялось так же часто, как погода. Он всегда быстро прощал Росу, когда они ссорились. Почему же сейчас должно быть иначе?

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Роса Кая. – Ты выглядишь как-то… чудно.

Кай и правда выглядел странно, но она не могла объяснить, что именно ее в нем смущало. Все черты его лица словно заострились. Глаза стали совсем темными, их оттенок больше не напоминал о шишках или шляпках грибов. Такого цвета бывает болотная трясина или темень дупла.

Он коснулся головы.

– Кажется, да.

– Наверное, просто устал то и дело в обморок падать. – Роса усмехнулась, чтобы скрыть свое беспокойство. – О таких, как ты, поют в балладах, только там так себя ведут девицы. Пойдем-ка, я отведу тебя к замку.

Она бросила взгляд через плечо в надежде уловить знакомый проблеск когтей. Но темный лес казался пустым. Боггарта и след простыл.

Глава семнадцатая, в которой у Росы появляется ужасная идея

На следующий день Роса при всякой возможности искала боггарта. Он не вернулся в старую хижину смотрителей зверинца и не вышел, когда она стояла на опушке Тихолесья и звала его, используя Речь. Куда он мог запропаститься?

Серое небо висело очень низко, тучи проседали под тяжестью дождя. Это был один из таких дней, когда рассвет являл собой разве что слегка посветлевшую копию ночи. И все же хлеставшие Росу по лицу холодные капли приносили ей облегчение: сегодня непогода пришла с моря, ветер был просоленным и более теплым, чем тот, что обычно дул с севера.

– Все нормально, – бормотала Роса, обращаясь к небу, когда топала по склону горы. – Надо только немного подождать. Он просто пока не готов.

Она отвлекалась на рабочие обязанности и, разумеется, на волнения по поводу Инея. На следующий день после злоключений в Тихолесье Кай прислал Росе очень странный подарок: красивую серо-золотую маску, украшенную перьями, в виде длинноносой волчьей мордочки. Вместе с ней пришла записка аккуратным почерком, в которой он приглашал Росу на маскарад по случаю Хеллоуина. Он считал, что этот костюмированный бал подарит им шанс найти третью облачную башню.

Целый час потребовался Росе, чтобы прочитать эту короткую записку, водя по строчкам пальцем и произнося каждую букву вслух. Когда она закончила, сердце громко застучало в ее груди.

Хеллоуин праздновался в начале ноября и знаменовал собой приход зимы. Это был праздник игр и всевозможных шалостей, во время которого сословные границы стирались и все – прислуга и местные жители, волшебники и знать – облачались в костюмы и смешивались в одной пестрой толпе. Маскарад устраивали в пиршественной зале Ингельнука, и в эту ночь все остальные помещения школы пустели.

Дрожащей