«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

– Ну если ты соизволил выяснить возраст тетеньки, то наверняка основательно покопался и не без результата что-то накопал. И если тебе будет приятно, я готова спросить: в чем же интерес?

– В ее родственниках. Вернее, в одном родственнике, – вполне удовлетворился реакцией следователя эксперт. – Со Снежиной в квартире зарегистрированы ее дочь Мария Снежина, тридцати лет, ее, надо думать, внук Артем Клюкин, двух с половиной лет, и, судя по всему, зять Вячеслав Клюкин, тридцати шести лет, который пусть боком, но проходил по делу о краже в коттедже Гонтарева.

– Стоп! – вспомнила Вера. – Это водитель Гонтарева, который привез семейство домой в тот вечер. Его опрашивали как свидетеля. Ему Гонтарев давал какие-то указания, из-за чего в дом первыми зашли и обнаружили открытый сейф жена и дочка.

– Точно. Так вот я еще покопался и обнаружил, что он уже два с половиной года как уволился и работает в такси.

– Из личника в таксисты… Через полгода после кражи… Интересно…

– А теперь третье и особо вкусное… Дорогин принес мне бумажный лист, на котором Буров собственной рукой написал нужные ему номера телефонов. Я, конечно, прогнал через программу, сравнил с тем, что было написано на украденном листе из портфеля Лепешкина, но и на глаз видно: одна рука.

– Похоже на код, который Буров передал Лепешкину перед смертью, причем важно, чтобы он был именно написан рукой Бурова… – задумчиво произнесла Вера.

– А если вы вспомните историю с кражей денег из сейфа замдиректора завода в девяносто восьмом году, то, в общем, я еще раз копнул то дело… Так вот тем замдиректора был Виктор Иннокентьевич Гонтарев.

 * * *

Мирошниченко слушал внимательно, не вклиниваясь с уточнениями и комментариями, что обычно любил делать. И только когда Вера в целом закончила доклад, спросил:

– Так ты считаешь, все упирается в Гонтарева?

– Ну согласись, Женя, слишком очевидные совпадения. В девяносто восьмом году вскрывают именно его сейф. И тогда же всплывает имя Анатолия Тимофеевича Бурова. Да, всплывает где-то по краю, когда берут отпечатки пальцев у всех, кто работал в том крыле здания и теоретически мог подсыпать снотворное охраннику. А там работали несколько десятков человек. Никаких следов не находят, зато на территории завода находят металлический ящик с кодовым замком, причем явную кустарщину. Понятно, кода никто не знает, решают тут же вскрыть в присутствии понятых, и ящик внутри самовозгорается. В результате – куча пепла и несколько почти полностью обгоревших купюр. Должен был Гонтарев это запомнить?

– Такой фокус трудно забыть, – согласился Мирошниченко. – И, думаю, ты права: если бы вор действовал в одиночку, ему вряд ли понадобилось придумывать этот фокус. Допустим, он не мог сразу вынести деньги с территории завода, но тогда просто бы припрятал без всяких ящиков с кодовыми замками. А он все это наворотил…

– Да, и у меня только одна версия. Воров было двое. Они заранее знали, что деньги сразу разделить и вынести не смогут. И тогда разработали схему: один делает ящик с кодовым замком, а другой его прячет. Первый не знает, где схрон, а второй не знает кода. И забрать деньги они могут только вместе. То есть подстраховались друг от друга.

– Это только версия, и очень оригинальная, но ты у нас, следователь Грознова, большая оригиналка и можешь оказаться права.

– По крайней мере, здесь есть своя логика, – заметила оригиналка. – И до нее мог додуматься Гонтарев, когда три года назад ему вновь вскрыли сейф, а потом задержали Хвостова, у которого нашли сто двадцать тысяч рублей, но не нашли даже намека на все остальные деньги. Правда, додуматься мог лишь при условии, если узнал, что вторым вором был Буров. А узнал, я думаю, элементарно. Виктор Иннокентьевич обзавелся отличной охранной сигнализацией, но категорически возражал против видеокамер в своем доме. И это ни для кого не было секретом. Однако он явно темнил. Уверена, в своем кабинете Гонтарев поставил скрытую видеокамеру и обнаружил, помимо Хвостова, Бурова. Конечно, с заводских времен прошло много лет. Наверняка он с Буровым знакомство не водил, в лучшем случае его мельком видел, все же в одном крыле обитали, тогда и внимания на него не обратил, однако теперь навел справки, кое-что вспомнил и сложил одно с другим. По крайней мере, заподозрил.

– А потом стал следить за Буровым, – продолжил Мирошниченко, – который после ареста Хвостова жил тише воды ниже травы, без всяких намеков на поиск денег.

– Вот именно, – подтвердила Вера. – Гонтарев мужик умный, он вполне мог догадаться, что Буров ждет возвращения Хвостова, потому как понятия не имеет, где тот спрятал ящик с деньгами.

– Но тут Буров скоропостижно умирает, и цепочка рвется…

– Вот именно, – вновь подтвердила Вера, – причем буквально незадолго до освобождения Хвостова. Однако Виктор Иннокентьевич явно достаточно высокого мнения об Анатолии Тимофеевиче, возможности для добычи информации имеет большие и выясняет: как умер Буров, кто ему вызывал «скорую помощь» и, соответственно, находился с ним в последние минуты. А это сосед Лепешкин, в тот же вечер улетевший в Москву и вскоре вернувшийся назад с портфелем, который закрывался на кодовый замок и с которым наш драматург никогда не расставался. Можно предположить, что там нечто ценное? Можно предположить, что это связано со спрятанными деньгам? Можно заподозрить, что это имеет отношение к коду, который мало запомнить – его надо в каком-то виде иметь в наличии? Запросто. И тут снова возникает Гонтарев, на сей раз в виде тайного спонсора драматурга Лепешкина, желающего получить семьсот тысяч рублей за право театра почти год эксклюзивно ставить пьесу «Дочь Ивана Грозного». В общем, Виктор Иннокентьевич с нашего Кирилла Андреевича глаз не спускает. А когда выясняет, что тот ездил в Боровушку, куда в ближайшее время, по крайней мере для начала, должен вернуться из колонии Денис Хвостов, вообще перестает в чем-то сомневаться.

– То есть ты уверена, что к убийству Лепешкина причастен Гонтарев?

– Да.

– Остаются, однако, два вопроса: почему надо было непременно убивать и кто конкретно это сделал? А самое главное: есть твои вполне разумные умозаключения, но нет никаких доказательств. Даже зацепок. Или, может, стоит покрутить этого Клюкина, бывшего водителя?

– Клюкин, я уверена, пустой вариант, – отмахнулась Вера. – Он наверняка был наводчиком. Личный водитель мог разнюхать про крупную сумму денег, мог тайком сфотографировать сейф, но его явно ни в какие тонкости не посвящали. Гонтарев, разумеется, тоже заподозрил наводчика, явно его искал, но не нашел. А спустя полгода Клюкин уволился, наверняка под благовидным предлогом. Например, родился