Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Порвались у меня на гусельках струночки».

Говорит морской царь таковы слова:

А разбери-тко ты, Садко, рассуди-тко ты,

Рассуди ты наш спор со царицею:

Что у вас на Руси есть дорого?

Злато-серебро на Руси дорого,

Или булат-железо дорого?»

Отвечал ему Садко, богатый гость:

«Я скажу тебе, царь, поведаю —

У нас злато-серебро на Руси дорого,

А булат-железо дороже того,

Потому булат-железо дороже того,

Что без злата-серебра сколько можно жить,

А без булату-железа жить-то неможно».

И говорит царь морской Садку:

«Не хочешь ли, Садко, жениться во синем море

На душечке на красной де́вице?

Есть у меня триста красных девиц,

И друго триста красных девиц,

И третье триста красных девиц,

Выбирай себе девицу-красавицу».

Тронуло тут Садка в плечо правое,

Обернулся – стоит старик седатыий:

«Ай же ты, Садко новгородскиий!

Пропусти, Садко, тех триста красных девиц,

И друго триста девиц пропусти,

И третье триста девиц пропусти;

Будет позади всех девица Чернавушка,

Бери ту Чернаву за себя замуж.

Как ляжешь спать во перву ночь,

Не твори с женой блуда во синем море,

Останешься навеки во синем море.

Будешь, Садко, во Нове-граде —

На свою бессчетну золоту казну

Построй церковь соборную Миколы Можайскому».

Видит Садко, идут девицы-красавицы,

Он перво триста девиц пропустил,

И друго триста девиц пропустил,

И третье триста девиц пропустил;

Позади идет девушка Чернавушка.

Брал ту Чернаву за себя замуж.

Ложился спать Садко во перву ночь,

Не творил с женой блуда во синем море.

Как проснулся Садко во Нове-граде,

У реки Чернавы на крутом кряжу.

Видит, бегут его корабли черлёные по Волхову.

Встречал он дружину свою хоробрую,

Бессчетну золоту казну с кораблей повыгрузил,

Построил церковь соборную Миколы Можайскому.

Не стал больше ездить Садко на сине море,

Стал поживать Садко во Нове-граде.

Василий Буслаев. Бой с новгородцами

Старина сорок седьмая. Новгородский богатырь Василий Буслаев вызывает на бой весь Новгород.

В славном великом Нове-городе

А и жил Буслай до девяноста лет,

С Новым-городом жил, не перечился,

С мужиками новгородскими

Поперек словечка не говаривал.

Живучи Буслай состарился,

Состарился и преставился.

Оставалась у Буслая матера вдова

Офимья Александровна,

И оставалось чадо милое,

Молодой сын Василий Буслаевич.

Будет Васенька семи годов,

Отдавала матушка родимая

Матера вдова Офимья Александровна

Учить его грамоте,

А грамота ему в наук пошла;

Присадила пером писать,

Письмо Василью в наук пошло;

Отдавала петью учить церковному,

Петьё Василью в наук пошло.

А и нет у нас такова певца

Во славном Нове-граде

Супротив Василья Буслаева.

Стал Васенька на улицу похаживать,

Водиться со пьяницы, со безумницы,

Со веселые удалые молодцы,

А и ходя в городе, уродует:

За руку возьмет – рука прочь,

Из плеча руку выдернет;

За ногу возьмет – нога прочь,

Из гузна ногу выломит;

Которова хватит поперек хребта, —

Тот кричит-ревет, окарачь ползет.

А и мужики новгородския,

Посадския, богатыя

Приносили жалобу великую

Матерой вдове Офимье Александровне

На того на Василья Буслаева.

Стала матушка его журить-бранить,

Журить-бранить, на ум учить.

А журьба Василию не взлюбилася,

Пошел он, Васька, во высок терем,

Садился Васька на ременчат стул,

Писал ярлыки скорописчаты,

От мудрости слово поставлено:

«Кто хочет есть и пить из готового,

Валися к Ваське на широкий двор,

Тот ешь и пей готовое

И носи платье разноцветное!»

Рассылал те ярлыки со слугой своим

На те улицы широкия

И на те частыя переулочки.

Поставил Васька чан середи двора,

Наливал чан полон зелена вина,

Опускал он чару в полтора ведра.

Во славном было во Нове-граде,

Грамотны люди ярлыки прочитывали,

Пошли к Ваське на широкий двор,

К тому чану зелена вина.

Вначале был Костя Новото́рженин,

Пришел он, Костя, на широкий двор,

Василий тут его опробовал:

Стал его бити червленым вязом,

В тот вяз было налито

Тяжела свинцу чебурацкого,

Весом тот вяз был во двенадцать пуд;

А бьет он Костю по буйной голове,

Стоит Костя, не шело́хнется,

На буйной голове кудри не тря́хнутся.

Брал Костя чару зелена вина в полтора ведра,

Выпивал чару за единый вздох.

Говорил Василий сын Буслаевич:

«Гой еси ты, Костя Новоторженин,

А и будь ты мне названый брат

И паче мне брата родимого!»

А и мало время позамешкавши,

Пришли два брата боярченка,

Лука и Мосей, дети боярские.

Еще пришел Потанюшка хроменький,

Еще Хомушка горбатенький,

Еще и Гаврила долгополый,

Еще тут пришли семь брато́в Сбродо́вичей.

Пришли шильники, мыльники, игольники.

Еще пришел Никита Заолешанин,

Принес поклон Волхову от Днепра батюшки,

От Волги матушки,

От Волха Всеславьевича,

От старого казака Ильи Муромца,

Поклон от града Киева славному Нову-городу,

А Василью Буслаеву в особину.

Всех Василий кряду опробовал:

Бил червленым вязом по буйной голове.

Стоят молодцы, не шелохнутся,

На буйной голове кудри не тряхнутся.

Берут чару зелена вина в полтора ведра,

Выпивают чару за единый вздох.

Собиралися-соходилися

Тридцать молодцов без единого,

Сам Василий тридцатый стал.

Какой зайдет – убьют его,

Убьют его, за ворота бросят.

Послышал Васенька Буслаевич

У мужиков новгородскиих

Канун варен, пива яшныя, —

Пришел со дружиною во братчину в Никольшину,

Платил за всякого брата по пяти рублев,

А за себя Василий дает пятьдесят рублев.

А и тот-та староста церковной

Принимал их во братчину Никольшину.

А и зачали они тут канун варен пить

А и те-та пива яшныя.