Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

деньги, Сесиль со мной, что мне еще нужно? А тут события, жизнь, Святая земля! А что в нашем замке на берегу моря? Только ветра, волны и редкие рыбаки. У нас ничего не происходит! Ни отец, ни дед, ни прадед не ходили в Крестовые походы. Они жили в нашем скучном замке и мечтали только о том, чтобы оттяпать кусок такой же скалистой земли, как наша, у соседа. А я не хочу так! Я рожден для большего! Я хочу славы, битв!

Бертран д'Атталь, потягивая критское вино, отметил его легкую терпкость, свежесть и насыщенность, а также непроходимую наивность Жана де Буси. Сколько таких же рыцарей остались навсегда в песках Египта! Сколько их еще падет за освобождение Иерусалима! Атталь был уверен, что Буси погибнет в первом же бою. Ему захотелось рассказать парню, что случилось с ним в Мансуре, но Бертран подумал, что выглядело бы это двояко: либо жалостливо, либо слишком героически, нарочно при девушке, чтобы поразить ее. Поэтому Бертран не стал ничего говорить. Однако Гуго д'Эко, как человек опытный, попросил Бертрана рассказать о походе в Египет, чтобы Жан де Буси слушал и внимал реалиям жизни.

– Прошу вас, давайте не сегодня. Война не слишком приятная тема в присутствии дам. Скажу вам лишь одно. Если проповедники говорили, что сарацин победить легко, они похожи на детей сатаны, бегут от одного вида креста и тому подобное, а также что в Святой земле вы обретете прощение грехов, добудете славу, земли, то это все неправда. Сарацины – упорный враг, страшный, они бьются за эту землю, которую считают своей, как если бы мы бились за свои родовые замки. Сарацины не бегут, и они очень жестоки. Что же касается земли и славы, то одна сажень в отдельной могиле или поменьше в общей тут обеспечены всем надежно. О славе рассказать некому – обычно те, кто видит подвиги, погибают вместе с теми, кто совершает эти подвиги, или чуть позже. А по поводу прощения грехов легко можно узнать от самого Господа, так как предстать перед ним здесь не составит труда.

– Вы говорите так, словно не верите в победу! – возмутился Жан де Буси.

– Я был с королем и его огромной армией в Египте. И где теперь эти тысячи крестоносцев? Их кости занесены песком, а рыбы в реке Нил жрут их плоть.

– Отчего же вы до сих пор в Акре и собираетесь поступать на службу к королю, а не возвращаетесь во Францию? – спросил Гуго д'Эко, понимающий горькую правду, сказанную Бертраном.

– Наверное, потому, что, несмотря на все потери, мой крестовый поход пока не закончен.

– Мне нравятся ваша честность и прямота, шевалье! – промолвил де Буси, протягивая Бертрану руку через стол. – Я бы хотел быть вашим другом.

Бертран печально опустил глаза. Он вспомнил Жана де Анжольра. Стоит ли заводить дружбу с Буси? Юнец слишком наивен и неинтересен. Почти такой же, каким был сам Атталь давно, на Кипре, когда набивался в друзья Филиппу де Нантею. И все же после недолгого колебания Бертран пожал руку Буси.

Через несколько дней корабль из Акры отплыл в Кесарию. Маргарита Прованская не планировала возвращаться в город без мужа, а, зная, что он сам сильно занят и Акра в его планы больше не входит, забрала с собой из городской цитадели все, что может пригодиться на новом месте для уютной жизни французской королевы. Корабль был перегружен. С королевой отправились все ее служанки и слуги, маленький сын, а также умелые инженеры, трудившиеся над строительством стены вокруг Монмюзара и необходимые для строительства в Кесарии. Бертран попросил королеву, чтобы взяли на борт и его новых знакомых, желающих служить королю. Маргарита, конечно, согласилась. Она уже мало что понимала и на все была согласна – ее стали беспокоить схватки. Редкие, но, зная по прошлому богатому опыту, они означали скорые роды. Надо было успеть в Кесарию. Служанки отговаривали ее, боясь за госпожу, но Маргарита Прованская непреклонно стояла на своем. Она хотела непременно преподнести королю сына, будучи рядом с ним, как это было во Франции. Королева всех подгоняла, молилась, звала повитуху, слуг. Брандикур тоже отправился с королевой, но вел себя тихо, не показывался ей на глаза, если она его не звала.

На галере раскинули шатер, где расположилась Маргарита Прованская со служанками, все остальные ютились между гребцами и на самой корме. Бертран д'Атталь, не набиваясь в собеседники, все же находился неподалеку от Жана де Буси, Сесиль и Гуго д'Эко. Их слуги, скарб, кони должны были прибыть в лагерь короля в Кесарии позже, с торговцами из Акры. Жан нежно обнимал Сесиль, а она преданно смотрела на него. Бертран улыбнулся. Хорошо, что они любят друг друга. Кто знает, может, в скором времени Сесиль тоже родит ребенка в военном лагере? Из королевского шатра послышались сильные стоны. Схватки у королевы неожиданно стали чаще. Она поняла, что не дотерпит до Кесарии, до которой еще плыть много часов. Брандикур сообщил капитану.

Старый моряк, родом из Тира, сразу сообразил, что надо делать. Капитан отправился к королеве и сказал, что необходимо срочно сходить на берег, либо придется рожать на галере. Лучший вариант, чтобы ее величеству немного потерпеть до ближайшего поселения. Им был замок тамплиеров Шато Пелерин или Атлит.

Маргарита, стиснув зубы от боли во время очередной схватки, кивнула капитану и тем подтвердила его предложение. Служанка рядом постоянно читала молитвы, повитуха готовила укрепляющее питье. В своей кроватке неподалеку от матери, разбуженный ее стонами, раскричался Жан Тристан. На корабле все сразу напряглись, узнав, что королеве стало тяжело. Брандикур передал Бертрану об остановке в Шато Пелерин. Гребцам обещали двойное суточное довольствие, и они, дружно работая мускулами, увеличили скорость судна.

Замок быстро приближался. Все на корабле увидели его еще давно, как точку на горизонте. Теперь же с каждой минутой он становился все ближе. Каменный гигант, выстроенный рыцарями на мысу, глубоко вдававшемся в море, имел две стены. Первая, пятнадцатиметровая с тремя квадратными башнями, на верхушке которых стояли катапульты, и вторая, тридцатиметровая, с двумя башнями. Шато Пелерин занимал весь мыс, был большим не только в высоту, но и в ширину и мог вмещать до четырех тысяч воинов. На башнях внутренней стены реяли белые флаги с красными восьмиконечными крестами, а под ними стояли другие катапульты, побольше тех, что на нижних башнях. На стенах замка виднелись рыцари в белых плащах тамплиеров.

Галера подплыла к небольшой гавани под уже неумолкаемые крики королевы.