Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

С патриархом Иерусалимским Робертом Нантским, папским легатом Эдом де Шатору, многочисленными священниками, оставшимися с королем после ухода из Дамиетты, и небольшой безоружной свитой он отправился в Назарет. Город находился на землях, контролируемых сарацинами. После поражения христианского войска в битве при Хаттине в 1187 году все духовенство и крестоносцы вынуждены были покинуть святой город. Лишь императору Фридриху II в 1229 году удалось договориться о безопасном проходе паломников из Акры в Назарет.

Отряд, собранный Людовиком, возглавляемый коннетаблем Жилем ле Брюном и маршалом Жаном де Бомоном, заранее пошел в Кесарию ставить лагерь, обживаться и ждать короля.

Бертран д'Атталь и Готье де Брандикур также были среди паломников. За несколько месяцев, что Бертран прожил в Акре, он много раз виделся и даже беседовал с королем Франции. Людовик хотел знать, что за мужчина и за какую плату был нанят королевой для разных поручений и незначительной работы. Бертрану было неловко за самого себя, находясь перед королем. Ведь рыцари либо поступали в отряд короля, либо жили своей жизнью в городе, ожидая весны, чтобы по спокойному морю отплыть в Европу. Служить королеве в то время, когда остро не хватает людей, со стороны казалось неуместным. Бертран обычно прятал свою увечную руку за удлиненным рукавом рубахи, в складках плаща. Но перед королем это показалось ему бессмысленным. Тогда Бертран показал ему свою руку, голову без уха и горестно сказал:

– Простите меня, ваше величество. Я и сам бы хотел служить у вас. Но поймите меня. На что я сгожусь только с левой рукой? Буду чьим-то оруженосцем? Если вы и возьмете меня, то только за самую низкую оплату. А мне бы хотелось заработать денег, чтобы вернуться домой не нищим калекой. Я беден, сенешаль и королевские войска еще при вашем отце разорили мою землю, разрушили замок по подозрению в ереси. А в моей семье никогда не было катаров. Мне бы хотелось хоть немного восстановить дом, где я живу.

Король попросил рассказать, что случилось с Бертраном в Египте, в какой битве он потерял руку. Бертрану очень не хотелось вспоминать все ужасы, пережитые им, и не хотелось показаться перед королем Франции кичащимся своей храбростью. Но король не уступал и приказал говорить. Тогда Атталь снова поднял из глубины памяти моменты, пережитые им во время первой битвы при Дамиетте, и все, что случилось с ним позже. Узнав, что этот без времени состарившийся молодой человек находился при последних минутах жизни его брата Роберта д'Артуа, Людовик расчувствовался и обнял Атталя. Бертран не знал, как себя вести при этом, растерялся, замолчал. А Людовик попросил его вспомнить в подробностях все, что он видел тогда, – как вел себя граф перед смертью, что говорил, кого вспоминал. Король на некоторое время покинул Бертрана, чтобы дать волю слезам. Роберт д'Артуа был его любимым братом, несмотря на все их разногласия.

Когда король вернулся, Бертран поведал ему о пытках и тюрьме, где его морили голодом. При последних словах Атталя, который закончил рассказ появлением в каирском застенке Жана де Валансьена, Людовик снова обнял шевалье. В истории Атталя король воочию увидел лишь часть той трагедии, которой сам уже не был свидетелем, но которая продолжается до сих пор, пока его люди в плену, и ему стало еще горше, чем раньше.

Бертран сказал, что постоянно тренируется с Брандикуром, чтобы ловко владеть левой рукой любым оружием, и как только он научится этому, то обязательно попросится на службу в отряд короля. И тогда Людовик обнял его в третий раз и пожалел, что с ним нет еще хотя бы двух сотен таких честных и упорных людей, как Атталь, прошедших ад, но не сломленных им. С такими людьми можно и меньшим числом идти на Иерусалим, такие храбрецы не подведут и вдохновят собой на подвиги других.

Паломники направились в Назарет через Кану Галилейскую, находившуюся неподалеку. Город, где Иисус сотворил свое первое чудо – превратил воду в вино, издревле привлекал христиан. Выехали рано утром несколько сотен человек на конях и ослах. Чтобы беременная королева Маргарита не чувствовала тягот пути, ей приготовили повозку. Жоффруа де Сержин и Жан де Жуанвиль просили короля, чтобы хотя бы несколько человек вооружились, дабы защитить в случае чего короля и королеву. Но Людовик был непреклонен. Он не хотел, чтобы в праздничные дни в святых местах кто-то из его людей находился с оружием в руках. Заверения в опасности со стороны сирийских сарацин, а то и ассасинов, не помогали. Король верил, что Господь спасет верующих и не позволит врагу напасть на безоружных.

Бертран же, зная распоряжения короля, все равно взял с собой кинжал, спрятав его на поясе под одеждой. На всякий случай. Некоторое время паломников сопровождали тамплиеры, но потом король их отпустил.

Как только ехавший впереди на ослике Роберт Нантский завидел Кану, он остановился и сообщил всем, что святое место близко. Тогда король и все спешились и пошли пешком, только Маргарита Прованская продолжала путь в повозке, положив руки на живот, тихонько шепча молитвы и нежно поглядывая на мужа, идущего рядом с повозкой в простом рубище паломника, ничем не выдающим, что его несет король Франции.

Бертран шел рядом с Альфонсом де Бриенном. Хоть Альфонс и был сыном иерусалимского короля Жана де Бриенна и с ранней молодости воспитывался при дворе французского короля, имел титул графа д'Э, полученного от жены, чьи земли находились на севере герцогства Нормандия, он имел нрав веселый, простой и постоянно искал случая поразвлечься. Он напоминал Бертрану Эмбера де Божё-младшего, но тот был больше охоч до женского пола, Альфонс де Бриенн о своей жене, на которой его женили, когда она была маленькой девочкой, совершенно не вспоминал. Сейчас графине д'Э Марии де Лузиньян должен был идти семнадцатый год, но Альфонса это никак не раззадоривало. За годы войны он уж и забыл, как она выглядит.

Бертран перекидывался с Альфонсом мелкими фразами и, поглядывая на него, приметил, что у него из-под рубища паломника выступает рукоять, вероятно ножа или короткого меча. Альфонс понял, что его собеседник заметил спрятанное оружие, и шепнул:

– Молчите, Атталь! Здесь у всех людей короля с собой что-то припрятано. Праздник праздником, да только жизнь и короля, и своя нам всем дорога, а места тут гиблые, сарацинские. Если у вас голова, а не котелок на плечах, вы тоже с собой что-то взяли?

– Конечно, взял, граф.

– Вот и славно. Важно,