Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

острые концы больших, прикрывавших все тело и ноги, каплевидных щитов в песок и ощетинившись копьями. Сарацины подскочили, но сразу попридержали коней, опасаясь, что животные погибнут, напоровшись на копья. Они повернули назад, отогнанные залпом арбалетчиков с причалившей рядом с Жуанвилем галерой. Сеньор Бодуэн де Реймс высадился вторым, его рыцари и стрелки повыскакивали с борта и сразу встали рядом с горсткой людей Жуанвиля. Сарацины отступили.

Всем крестоносцам с моря была видна нерешительность противника. Лучники, которых жители восточных стран особенно ценили в бою, сейчас действовали из рук вон плохо – совершенно не дружно. Кто-то стрелял в приближающихся христиан, но многие этого не делали, хотя мощный залп тысяч лучников мог не просто задержать высадку, но и полностью ее остановить. Сарацины действовали несогласованно, казалось, что общего командования либо нет совсем, либо ему просто не подчиняются отдельные отряды. Они могли бы встать прямо на кромке воды, мешая крестоносцам причалить, но ни один из отрядов так не поступил, предпочитая держаться от воды на расстоянии.

Третьим на большой быстроходной галере, летящей, как ветер, благодаря слаженной работе трехсот гребцов к берегу приближался граф Яффы Жан д'Ибелин – родственник коннетабля Кипра. Галера графа, прибывшего на помощь французским крестоносцам из Святой земли, вся была украшена штандартами графства – красный крест на желтом поле. За сотню лет, живя с ними бок о бок, яффцы переняли тактику сарацин – на галере били в барабаны, дули в рога, создавая невообразимый шум, поддерживаемый хлопаньем на ветру множества стягов. Граф привел в бой четыре десятка рыцарей, не считая лучников и арбалетчиков. Вышколенные постоянными конфликтами воины графа быстро и слаженно покинули галеру и встали рядом с Жуанвилем и де Реймсом. Отгоняя сарацин залпами стрелков, Жан д'Ибелин граф Яффы сразу приказал гребцам с галеры ставить шатры и палатки, выводить коней, а тем, кто оставался не занят, возвращаться на парусник за остальными лошадьми и провизией.

И вот галера с Орифламмой наконец-то воткнулась в пляж. Красное полотнище сразу привлекло внимание сарацин. Один из них, видимо, мечтавший о славе, рванулся вперед, чтобы выхватить знамя из рук Жоффруа де Сержина. Смельчак на всем скаку ворвался в толпу выгружающихся крестоносцев, громко призывая Аллаха. Сержин, перехватив древко Орифламмы в левую руку, вынул меч и ткнул им безрассудного сарацина в живот. Когда тот вывалился из седла, королевские рыцари подступили к раненому и изрубили его мечами на куски. Волны, бившиеся о берег, тут же подхватили фрагменты рук, ног, головы и смыли густую красную лужу вокруг обезображенного трупа.

Галера короля сбавила скорость у берега в целях безопасности. Все-таки разрозненно, но сарацины стреляли из луков, и много стрел попало в борт судна с Орифламмой и в щиты рыцарей на нем. Как только галера с Орифламмой опустела и гребцы стали выталкивать ее обратно в море, Людовик приказал своим людям немедленно высаживаться.

– Остановитесь, государь! – взволнованно сказал легат Эд де Шатору. – Опасность велика! Посмотрите, сколько врагов на берегу, а наши воины только начали высаживаться! Вы очень заметны, ваше величество, в своем сюрко с лилиями и короной на шлеме! Вас могут сразу атаковать, а у нас пока слишком мало сил, чтобы вас защитить.

Казалось, в подтверждение слов легата в борт королевской галеры вонзились на излете три стрелы.

– Я должен быть там! – взревел король. – Я должен вести своих рыцарей, а не прятаться за их спинами!

– Ваше величество! Так никто не поступает! Король командует войском, а не ведет его в первых рядах!

– Оставьте, легат, ваши скучные истины. Вы священник, и вам не понять меня!

Легат встал перед королем, загораживая ему дорогу к носу галеры, умоляюще глядя на него.

– Ваше величество, подумайте о Франции, о вашей жене, детях, обо всех христианах, пришедших сюда с вами! Ведь вы можете погибнуть!

– Да плевал я! – резко оборвал легата Людовик и отшвырнул его в сторону рукой. – Вперед, мои рыцари, Монжуа, Сен-Дени!

С боевым кличем французов король схватил прислоненное к мачте копье, щит был уже при нем, и спрыгнул с борта галеры в воду. Он сразу погрузился по грудь, но, высоко держа копье, он показывал всем, что можно спускаться и не бояться утонуть. Людовик упорно шел в воде, поднимая над головой щит. Несколько стрел плюхнулись в волны рядом с ним. За королем бросились в море оба брата де Валери, чтобы сразу, в случае чего, прикрыть его величество. Коннетабль Эмбер де Божё, оставшийся на правах командира на галере, велел причаливать.

Король вышел на сушу почти одновременно с выскочившими с борта приставшей галеры рыцарями и арбалетчиками.

Необыкновенное воодушевление испытывал Людовик. Он словно чувствовал над собой сень ангелов, покров Девы Марии, и это придавало ему уверенности в себе и безумной отваги. На мгновение перед взором его предстала любимая Маргарита, и сердце короля забилось еще сильнее.

– Монжуа, Сен Дени! – закричал король, выставив перед собой щит и копье. – За Господа, за наших дам, за веру и любовь! Вперед, воины Христа!

Людовик побежал на сарацин один.

Его тут же настигли Филипп де Нантей, Жан и Эрар де Валери, Эмбер де Божё-младший. Они окружили короля, встав перед ним, закрыв его своими телами и щитами. Сзади к королю спешили другие рыцари.

– Ваше величество! Мы же должны сохранять строй! – услышал король, возмущенный остановкой, слова коннетабля.

– Да, конечно! – согласился Людовик, переводя дух. – Строй! Конечно! Ждем остальных!

Баркасы причаливали ежеминутно. Крестоносцы, ориентируясь на поднятую Орифламму, строились для общей атаки. Сарацины по-прежнему демонстрировали нерешительность. Казалось, они все еще надеялись, что христиане не станут нападать, а начнут либо переговоры, либо просто погрузятся на лодки и уйдут в море. Сотни сарацин то там, то здесь на всем скаку приближались к строящимся крестоносцам, но, не вступая в схватку, недружно пуская стрелы, впрочем, не причинявшие никому вреда из-за плотного ряда щитов, они уходили обратно к общей массе своего войска, стоявшего наизготовке.

Людовик подумал, что, возможно, сарацины хотят честной схватки – когда оба войска сойдутся лоб в лоб. Но герцог Бургундский, уже побывавший в крестовом походе, выразил сомнение в этом, высказав настороженность – вдруг враг ждет подхода новых сил или потом готовится ложным отступлением заманить христиан в ловушку?

Галера Роберта д'Артуа – тяжелая, большая, нагруженная людьми и лошадьми, наконец пристала к берегу. Граф, как и его коронованный брат, первым спрыгнул с борта, его рыцари последовали за ним, а арбалетчики дали залп по приближающемуся отряду конных сарацин, убив с десяток врагов и ранив еще столько же. Бертран д'Атталь сразу как-то