Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

полночь, а хлеб и мясо лежали в душной египетской ночи, привлекая мух, летевших мимо королевского шатра к основной цели – большой яме, выкопанной как можно дальше от лагеря, но все равно сильно смердящей тысячами трупов убитых и мучительно умиравших от ран сарацин.

Король проснулся рано, несмотря на долгую ночь любви, и сразу отправил слуг созывать сеньоров на военный совет. Ги д'Ибелин с рыцарями, увидев выходящего из шатра короля, подвели к нему группу оборванных мужчин.

– Ваше величество! – обратился коннетабль Кипра к королю. – Эти люди – наши братья во Христе, их сарацины держали пленниками в тюрьме или заставляли трудиться, как рабов.

– О! – воскликнул сочувственно Людовик. – Несчастные, замученные христиане! Вас немедленно накормят и дадут новую одежду. Но как вы оказались здесь?

– В этом-то и суть, ваше величество! – ответил Ги д'Ибелин. – Мусульмане покинули Дамиетту ночью. Ушли все – эмир с войском, жители, торговцы. А этим несчастным некуда было пойти, кроме как к нам, своим братьям. Они наконец-то дождались освобождения!

– Значит, город пуст? – радостно сказал король.

– Да, ваше величество, сарацин там нет! – отвечали христиане из толпы. – Они бежали, как трусы! Приходите и заберите все, что есть в Дамиетте, ваше величество!

Подошедший Великий магистр тамплиеров Гийом де Соннак подозвал короля и тихо сказал ему:

– Не стоит так доверять словам. Эти люди могут и обманывать. Заманивать вас в ловушку.

– Но ведь это же христиане! – удивился словам Соннака король. – Они столько несчастий потерпели!

– Кто знает, ваше величество?! Может, их заставили так говорить, чтобы вы вошли в город, не заботясь о безопасности, а сарацины, спрятавшись, неожиданно напали? У них могут держать в заложниках родных, и, если эти люди скажут правду, и вы не пойдете в Дамиетту – заложников убьют. Кроме того – золото. Все падки до него. Вы молоды, ваше величество, и не знаете, на какую подлость способны и христиане ради денег или другой выгоды. А еще – кто знает? – может, их уже обратили в магометанскую веру? Пусть даже пытками и угрозами.

– Что же вы предлагаете, Соннак? Снять с них штаны и убедиться, что эти бедняги необрезанные?

– Нет, ваше величество, это было бы непристойно при всем войске. А вдруг я ошибаюсь? Пошлите кого-нибудь в город, чтобы убедиться, прав я или просто слишком подозрителен?

Филипп де Нантей и Бертран д'Атталь скакали на конях к лодочному мосту через Нил. Уже становилось жарко, хотя солнце еще поднималось в зенит. Оба рыцаря были в кольчугах, шлемах и при полном вооружении – мало ли, что их может ждать в Дамиетте.

Огромный город лежал на правом берегу Нила. Три кольца мощных стен поднимались со стороны реки. Над стенами господствовал минарет главной мечети, молчавший, несмотря на время намаза. Берега Нила густо поросли зарослями тростника, дальше от берега пальмовые рощи давали заманчивую прохладу.

Рыцари увидели мост – от левого берега к правому двойная линия связанных между собой лодок, на которых были плотно положены доски. Мост давал легкую качку под мчащимися водами Нила. Филипп де Нантей, тихонько напевая песню, пустил коня на мост, Бертран, осмотревшись, последовал за ним. Было видно, что во многих местах доски разошлись и между ними имелись опасные для лошадиных ног прогалины – следствие спешки отступающих войск визиря, когда тысячи людей давят в одно место.

– Ты чего такой приунывший, Бертран? – спросил де Нантей, не оглядываясь на товарища сзади. – Видел тебя вчера – ты хорошо бился.

Бертран молчал. Ему совершенно не хотелось разговаривать. Всю ночь ему снились трупы на поле боя.

– Э, ты чего молчишь? – продолжал Филипп де Нантей. – Лучше бы граф д'Артуа кого другого из своих рыцарей со мной послал – все было бы веселее.

– Извините, Нантей, что-то я сегодня не в духе, – проговорил Бертран.

– Мне почему-то кажется, Атталь, ты переживаешь по поводу своего первого боя. Он ведь первый у тебя, правда? На Кипре ты говорил, что еще никогда не воевал. Если так, то выбрось эту ерунду из головы. Тебе надо привыкнуть убивать врага, кем бы он ни был. Это просто. Представь, словно ты режешь свинью. И если не ты убьешь, то тогда тебя – тут нет никаких премудростей. Ты главное пойми – здесь не такой враг, как твой сосед, который в случае ссоры и боя тебя лучше в плен возьмет, чем убьет. Потому как плен – это возможность получить деньги за выкуп. Вот и с англичанами мы так же воевали – побольше взяли, побольше получили, и они так же. А сарацины – люди без чести, совести, просто поганое племя чертей. Они с тобой церемониться не будут. У них один смысл – убить христиан столько, чтобы Аллах был доволен и пустил их в свои райские кущи.

– Так ведь и мы так думаем, Нантей! – возразил Атталь. – Проповедники наши что говорят? Убивать сарацин – дело богоугодное!

– Правильно говорят.

– А в чем тогда разница между нашим убеждением и сарацинским?

– В том, что наш Бог – истинный, а у них – ложный. Осторожно, Атталь. Впереди в досках большая дыра, надо перепрыгнуть. Вон и берег уже рядом.

– Как там, в каирской тюрьме? – спросил Бертран.

– Очень плохо, друг мой. Сущий ад, – сухо ответил Нантей и помрачнел при воспоминании. – Христиан ненавидят люто, пытают страшно. Мой совет – если все пойдёт плохо и тебе будет грозить плен, лучше броситься в гущу боя и умереть.

– Так ведь вы в тюрьме даже песнь сочинили, сами же пели ее на Кипре!

– Все правильно. Так я ее сочинил, когда узнал, что граф мой, Тибо Шампанский, за меня выкуп дает султану и от меня отстали, кормить начали, берегли. А если бы не граф, не ехать бы нам сейчас вместе. Выбросили бы мой обезображенный труп в яму, собакам на корм. Я поклялся, Атталь, что обязательно вернусь в сарацинские земли и поквитаюсь с ними. Ты пойми: они – наш самый главный враг. Это король говорит, надо убеждать сарацин переходить в христианство или брать их города, а потом с ними договариваться, чтобы Иерусалим вернуть, новый твердый мир заключить на выгодных нам условиях. Сеньоры из Антиохии, Триполи, и других земель Святой земли, что давно живут рядом с сарацинами, тоже за полюбовное, взаимовыгодное решение войны, они уже привыкли с чертями торговать, союзы заключать. Тьфу! А я считаю – с этими ублюдками не может быть никакого разговора, кроме оружия. Мы должны разрушать все города, сжигать все деревни, убивать всех! Всех, понимаешь?! Ни одной твари не оставлять