Наследник богов - Нира Страусс

а Сет уже отправил за ним одного из обезглавливателей. Только у Ин-тепа ум слишком короток для сложных приказов, поэтому, вселившись в тело ни в чем не повинного смертного, он напал на первого же, кто ему подвернулся… На Найлу. У Чери-бенута мозгов побольше, но силенок не хватило тягаться с Хапи.

Последнему из этой троицы, Икенти, Сет наверняка посулил что-то очень лакомое, иначе тот не стал бы рисковать жизнью братьев ради прихотей бога пустыни. На что же он купился? Что мог пообещать Сет демонам-обезглавливателям, если не…

Геб закрыл глаза, сраженный догадкой.

– Ушебти. Они сотворены из черной хека… А демоны ею питаются. Он посулил им целое войско ушебти в обмен на помощь.

Хапи смотрел на него, разинув рот:

– Сколько же этот козел все планировал?

Геб с досадой рвал на себе волосы, расхаживая туда-сюда:

– Несколько тысяч лет, не меньше. Может, вынашивал мысль с тех самых пор, как Ра отобрал у Сехмет Великий жезл и создал хеху. Оставалось только дождаться подходящего момента, единственного за пять тысяч лет, когда бог Солнца не сможет постоять за себя.

Стараясь не потревожить Нехбет, Хапи протянул руку и поскреб жесткий панцирь неподвижного скорпиона.

– И что же этот жук для него выведал?

Ответ на этот вопрос выжигал Геба изнутри, потому что от него зависело теперь все остальное. И все равно он решил не рассказывать про видение Мере. Сейчас от этого никакого прока, а Хапи…

Хапи своих забот хватит.

– Он подслушал наш разговор с Мере… Когда она открыла мне имя и убежище последней богини. В этом убежище, кроме того, находится храм Ра, где нужно собрать хеху.

Хапи наморщил лоб:

– Вроде успешница говорила, что от храма Ра ничего не осталось.

– Ну, в общем… Найла ошиблась. Она кое-чего не знала.

Хапи, которого чувство юмора не покидало даже в неподходящие моменты, усмехнулся:

– Это ее убьет.

Нехбет собрала остатки остатков сил и шлепнула бога Нила по руке:

– Не отвлекайся, остолоп, дослушай своего друга. Судя по его лицу, он тебя сейчас сильно огорчит.

– Огорчит? – Хапи театрально вскинул брови. – А чем я?.. Нет. Опять?

– Прости. – Геб крепко зажмурился. – Нехбет, ты сможешь о себе позаботиться? Нам…

– Вперед. И передайте Уаджит, что она теперь мне обязана.

31

Поступай как должно

– Теперь, по крайней мере, хоть чуток понятнее, что она нашла в этом смертном, – пробормотал Хапи, когда Геб приземлился, согнув ноги в коленях, перед оградой Усадьбы. – Она должна была оберегать храм, а сверху построились Беки. Просто супер. Сейчас еще окажется, что Контар – просто последний в длинной череде любовников…

– Тс-с-с! – Геб зажал ему рот и сам притих, складывая крылья за спиной. Пусть отдохнут, шуточное ли дело – три с лишним часа тащить Хапи через половину египетского неба. – Слушай.

К счастью, Хапи покорно замолчал, поворачиваясь левым ухом к ограде. Оба провели не так уж много времени в доме Беков, но кое-что запомнили отчетливо: постоянный гомон и бодрые перекрикивания наемных рабочих. А сейчас за оградой стояла глухая тишина, от которой шел мороз по коже. Казалось, сама природа заснула мертвым сном: ни ветра, шелестящего листвой, ни птиц, порхающих вокруг. Даже легкого гула электрической изгороди под напряжением и то не слышно.

Геб взглянул на черную площадку, где работники Контара Бека оставляли свои автомобили. Пусто.

– Мы ведь уже который день ничего о них не знаем, – прошептал Хапи. – Может, они решили куда-нибудь перебраться до нашего…

Осекшись на полуслове, он грузно повалился на колени. Его качнуло вбок, и он рухнул бы мешком на землю, если бы не успел подставить руку. Геб склонился к нему, непроизвольно закрывая крыльями и одновременно оглядываясь в попытке понять, что происходит и откуда на них напали.

– Дружище, что с тобой? Не молчи!

Не получив ответа, Геб с тревогой всмотрелся в лицо Хапи. Перекошенное от боли, оно стало аспидно-синим, а вены на шее вздулись черными змеями.

– Уаджит. Беда, – прохрипел он.

Геб выругался вполголоса. Последние крохи сомнений насчет происходящего в Усадьбе улетучились. Неизвестно, сколько Сет уже провел здесь и какой отпор сумела дать ему Уаджит, несоизмеримо уступающая силой могущественному богу пустыни. Что уж говорить о Контаре… Геб горячо взмолился, чтобы отец Найлы не пострадал.

Не менее горячо он молился, чтобы Сехмет унесла Найлу и Мере как можно дальше, предоставив остальное ему. Знать бы все это до того, как он вздумал отчитывать ее в разгар битвы…

– О твоей супруге я позабочусь, – пообещал он Хапи. – Положись на меня.

Геб уже собрался выпрямиться, но Хапи ухватил его за руку, останавливая. Геб вполне представлял, насколько несокрушимой должна быть мощь и какой неимоверной – воля, чтобы подниматься вопреки тому, что сейчас скручивало Хапи в бараний рог.

– Мы с ней десять тысяч лет вместе… Я ее не брошу.

Геб мог бы попытаться втолковать Хапи очевидное: все, что сделают с Уаджит, отразится и на нем, а значит, помощи от него будет немного. В этом главное преимущество и главный недостаток божественных союзов: единение умножает силы, разлука превращает одного в оружие против второго. Однако он представил на мгновение – задавшись неизбежным вопросом, – как чувствовал бы себя сам, зная, что Найле плохо, то есть не просто зная, а корчась от ее боли, если бы оказался не рядом. Ответ явился ясный как день: нет в мире пустыни, моря или небес, которые он не преодолел бы ради нее.

Поэтому Геб сделал единственно разумное и перефразировал обещание:

– Я тебя прикрою.

– Я эту свою тушу и сам с трудом прикрываю.

Перебравшись через ограду, они почти без труда определили, куда направляться дальше. Воздух тяжелел, сгущаясь, как бывает только от высвобождения божественной магии, и интуиция вела их на задворки Усадьбы, подальше от главного здания. Проходя через внутренний дворик, Геб ступил на то самое место, где недавно явился на землю пред ошеломленные очи Найлы Бек. Он как сейчас помнил распахнутые глаза, приоткрытый в изумлении рот, вскинутую в защитном жесте руку, а у ее ног – ликующего расула, радующегося встрече.

Когда они пересекали последний перистиль, тишину разорвал пронзительный крик. Геб успел, развернувшись, подхватить едва не рухнувшего друга.

– Хапи!

– Я его… прикончу! – прохрипел тот.

И, не опираясь больше на Геба, твердым шагом двинулся к оранжерее. Геб шел следом, настороженно оглядываясь: они сейчас, безусловно, идут в ловушку, но, по крайней мере, никакой прихвостень Сета не застанет их врасплох. Перед ним, все такие же пустынные, омертвевшие, простирались владения Беков, границу которых Геб окропил собственной кровью, оберегая от злонамеренных тварей.

Кто бы знал.

Хапи рывком отворил стеклянную дверь оранжереи. На них пахнуло знакомым Гебу ароматом – дурманящей смесью цветочного благоухания и влажной земли, над которыми витал отчетливый запах бергамота. Запах силы Уаджит.

Внутри сразу же бросилась в глаза россыпь осколков на полу, пересыпанных землей и камнями. Беспорядок, неуместный в этом царстве любви и заботы, в которых купались все питомцы богини. От террариума, занимавшего половину длинного стола, осталось лишь стеклянное крошево; искусственные гроты и пещерки, так восхитившие Геба, растоптаны. Остальные столы, прежде уставленные прекрасными растениями, перевернуты и разворочены. Все до единого. Битва здесь разыгралась не на жизнь, а на смерть.

Худшее, однако, ждало их впереди. Растянувшееся на полу с распоротым брюхом.

Пара любимых змей Уаджит. Которых Геб прежде принимал за обычных питомцев. А они скрывали в себе две части Великого жезла.

Мгновение спустя Хапи с шумом втянул в себя едва ли не весь воздух, тоже наткнувшись взглядом на выпотрошенные тела в луже крови на изрытой земле. Неудивительно, что он едва не рухнул без чувств, пропуская через себя страдания жены… Богине пришлось пережить гнусную расправу над теми, кого она холила и лелеяла не одно тысячелетие. От подобного же бесчинства потемнел лицом беспечный Мин. От такой же утраты лил слезы потрошитель Баби.

Из оцепенения, в которое повергло их это святотатство, Геба и Хапи вырвал сухой смешок в дальнем углу оранжереи. Свисающие с потолка растения закрывали обзор, образуя подобие завесы,