Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Пиши Волху Всеславьевичу,

Глебу Володьевичу,

Чтобы шли с дружинами своими хоробрыми.

Еще пиши Микуле Селяниновичу,

Его мать сыра земля любит.

Садись, Михайлушка, на добра коня,

Поезжай на святую Русь,

Собирай всех богатырей русскиих —

Ехать ко мне, князю, на почестен пир,

На почестен пир, на великое побоище».

Скоро собрались богатыри со всей Руси,

Собрались они в Киеве у князя Владимира,

Собрались, не замешкались, семьдесят русских богатырей.

Говорит Илья Муромец, старший названый брат:

«Уж вы удалы добры молодцы, братцы названые!

Не дорого нам, братцы, злато-серебро,

А дорога наша любовь молодецкая:

Злато-серебро минуется,

Дорога наша любовь не позабудется.

Постоим-ка мы за веру христианскую,

И за те же за храмы Божии,

Постоим за Русь нашу кровью своей горячею!»

Садились богатыри на добрых коней,

Поехали в раздольице чисто поле.

А как едут богатыри по чисту полю,

Мать сыра земля потрясается,

В реках, озерах вода колыбается.

Ставили они в чистом поле шатры полотняные,

У шатров оставили сторожей-караульщиков,

Двух братьев суздальцев.

Метали жеребий промеж себя:

Кому из них ехать в руку правую,

Кому из них ехать в руку левую,

Кого поставить в середку силы, в матицу.

Доставалася Самсону рука правая,

Добрыне с Алешей рука левая,

Илье Муромцу доставалась середка, матица.

Говорит богатырям Илья Муромец:

«Уж вы гой еси, богатыри русские!

Кому же из нас съездить в рать татарскую, великую,

К тому Батыге поганому поздороваться,

Срубить собаке буйну голову?»

Говорит за всех старый богатырь Самсон Колыбанович:

«Уж ты гой еси, Илья Муромец!

Кому ж ехать, как не тебе, в силу татарскую, великую,

Срубить Батыге проклятому буйну голову,

Тебе-то, Илья, в бою смерть не писана».

Говорил тут могуч богатырь Илья Муромец:

«Уж вы братцы мои названые, крестовые,

Слушайте же меня, своего атамана!

Как зазвенит-то моя сабля вострая,

Заскрипят-то мои плечи богатырские,

И затрублю я во турий рог,

А тогда вы разъезжайте по силушке той великой татарскоей,

Рубите силу со краю на край,

Не оставляйте силы ни старого, ни малого».

И поехал Илья Муромец в силушку великую татарскую,

Топчет конем богатырским силу поганую,

Пробился Илья до черна шатра Батыгина:

«Уж ты здравствуй, безбожный Батыга-Царь!

Я не дам тебе разорить города Киева,

Я не дам тебе разорить Русь нашу,

Я не дам тебе церквей Божьих под конюшни пустить!

Я не дам тебе слезить вдов и сирот!

Выезжай, собака, на честный бой!»

Махнул Илья саблей своей вострою,

Рассек Батыгу-царя надвое до седелышка.

Начал Илья по силе поганой поезживать,

И засвистала его палица булатная,

И зазвенела его сабелька вострая,

Заскрипели под доспехом плечи богатырские.

Вперед махнет – там и улица,

Назад отмахнет – переулочек.

Затрубил Илья в турий рог.

Услыхали богатыри, дружина хоробрая,

И наехали удалы добры молодцы,

Те же в поле быки кормленые,

Те же сильные могучие богатыри,

А как начали ездить по силушке татарскоей,

Рубить силушку татарскую со края на край,

Кое бьют, кое конями топчут.

Били-рубили, ни много ни мало, шестеро суточек,

Не пиваючи, не едаючи,

Коням отдыха не даваючи.

И текла тут рекой кровь горячая,

Пар шел от трупья под облаки.

Прибили они эту силушку великую всю до единого.

Утомились белы руки саблей махать,

Чуть сидят-то на добрых конях съезжаючись;

Добры кони идут ступью бродовою.

Как доехали они ко белым шатрам,

Караульщиков у шатров не случилося,

Тех двух братьев суздальцев.

Погнались они за татарами погаными.

Вот едут они обратно оба да похваляются:

«Уже что же нам, удалым молодцам, сила эта татарская!

Кабы была тут лестница на́ небо,

Взобрались бы мы на небо по той лестнице,

Прибили бы мы всю силу небесную».

Тут от их слова восстала вся сила татарская,

Восстала сила поганая больше впятеро,

Кого рубили надвое, из того встает еще два,

Кого рубили на трое, из того встает еще три.

Пустились богатыри опять рубить силу татарскую,

И рубили они шестеро суток с утра до вечера.

А кого секут надвое – из того встают еще два,

А кого секут натрое – из того встают еще три.

Сколько ни рубят – все сила татарская не убавляется,

Встает силы больше прежнего.

И говорит тут Илья Муромец:

«Ай же вы, братцы названые, богатыри русские!

Уж полно, братцы, живым с мертвыми биться-ратиться.

Ты прости нас, Господь, за вину нашу,

За те слова дерзкие братьев суздальцев».

И тут пала, повалилась вся сила татарская,

И от того великого побоища

Протекала река кровью горячею,

И не могла вместить мать сыра земля ту силу кроволитную.

И начали богатыри копать мать сыру землю,

Хоронить во сыру землю тело мертвое,

И ушла кровь в мать сыру землю.

Садились тут удалы молодцы на добрых коней,

Поехали богатыри-побратимы ко городу Киеву.

Говорил тут стар могуч богатырь Илья Муромец:

«Да будет вовек жива на Руси сила богатырская,

Не переведутся богатыри у нас на святой Руси!»

Заехали богатыри в красен Киев-град,

Во те же во честны монастыри,

Во те же пещеры во киевские,

Тут богатыри окаменевать стали.

Какой въедет в пещеру тут и окаменеет.

И взмолился тогда Илья Муромец:

«Рано еще, Господи, нам окаменевать!

Еще мы пригодимся на Святой Руси,

Стоять за веру, за отечество».

И ожили опять богатыри,

Вся дружина богатырская,

Поехали они в Киев ко князю Владимиру.

И заводил Владимир-князь великий пир,

И много было на пиру гостей званыих-браныих,

Званыих-браныих, гостей приходящиих.

Тут старине славу поют.

Богатыри на Cоколе-корабле

Старина семидесятая.