Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

– Я хоть завтра готов выступить! – заявил новый граф Тулузский. – Дай мне задание, Луи, я с моими рыцарями смогу дойти куда угодно!

Король широко улыбнулся. Удаль и спесь его братьев очень нравились ему. Каждый из них был славным сыном Франции, и никто не мог упрекнуть ни одного из четырех мужчин Капетингов в трусости. Все четыре брата оказались достойны своих славных предков, водивших крестовые походы, побеждавших англичан, и сами являлись исключительным примером для других сеньоров.

Роберт д'Артуа вошел в шатер, имея воинственный вид – в кольчуге и сюрко с лилиями, словно мог быть дан приказ выступать на сарацин немедленно. Вечерняя прохлада позволяла ему не жариться в кольчуге, но зато показывала, насколько решительно настроен он. Граф не знал, какое место ему занять в шатре. Король указал ему на место рядом с собой, по правую руку, но Роберт демонстративно сел немного поодаль, показывая, что давно не согласен с королем в его командовании армией и, вероятно, на совете, ему вновь придется идти в разрез с мнением венценосного брата. Справа от Людовика уселся Карл Анжуйский, затем легат и патриарх Иерусалимский. В шатре собрались все военачальники и сеньоры армии крестоносцев, приведшие с собой крупные силы: Великий магистр тамплиеров Гийом де Соннак и магистр госпитальеров Жан де Роне, магистр французских тамплиеров Рено де Вишье, герцог Бретонский Пьер де Моклерк, герцог Бургундский Гуго IV, граф Фландрии Гийом де Дампьер, коннетабль Франции Эмбер де Божё, маршал Франции Жан де Бомон, Ги де Лузиньян – прибывший с Альфонсом де Пуатье брат английского короля Генриха III и сын умершего несколько месяцев назад в Дамиетте Гуго Лузиньяна графа де Ла Марша, Ги д'Ибелин – коннетабль Кипра, Гийом Виллардуэн, князь Морейский, Жан д'Ибелин граф Яффы и император Латинской империи Балдуин II, которого король позвал, лишь отдавая дань уважения его высокому титулу.

– Господа, славные сеньоры, мы собрались вместе, чтобы решить главный вопрос – в какую сторону нам наступать. Я бы хотел выслушать все ваши предложения, – сказал король, поднявшись с трона и оглядывая собрание, задержавшись взглядом на Роберте д'Артуа.

Многие сеньоры стали кивать друг на друга – мол, давай ты будешь говорить, тем самым ясно давая понять, что уже до военного совета вожди крестоносцев между собой договорились.

Наконец, встал старый граф Бретонский Пьер де Моклерк, участник крестового похода баронов:

– Ваше величество! Я предлагаю идти вдоль побережья и напасть с моря и суши на Александрию. Это огромный порт, он плохо укреплен. Мы легко им овладеем. У Дамиетты нет порта, здесь тяжело разгружаться судам, а овладев Александрией, мы сможем контролировать всю торговлю в Средиземном море и нанесем мощный ущерб сарацинской торговле.

Король задумался, смотря на герцога Бретонского. Давно это было, но Пьер де Моклерк, его троюродный дядя, с графом де Ла Маршем, графом Тибо Шампанским и английским королем воевали против Людовика и его матери Бланки. Если бы отец, Людовик VIII, не умер молодым, ему было бы сейчас шестьдесят два, как герцогу. Много лет назад Пьер де Моклерк примирился с королем, сходил в крестовый поход, был как никто из присутствующих на совете опытен в военном деле. К его словам, как к словам отца, Людовик хотел бы прислушиваться. Но, по всей видимости, герцог Бретонский, уже повоевав с сарацинами в Сирии, теперь думал не об Иерусалиме, а совсем о другой войне, которая просто называется крестовым походом.

– Кто согласен с герцогом Бретонским? – спросил Людовик.

Поднялись великие магистры тамплиеров и госпитальеров, коннетабль Кипра, князь Морейский, граф Яффы – все они представляли серьезную силу, возглавляя отряды, постоянно воевавшие с сарацинами.

Остальные сеньоры заняли выжидательную позицию – молчали, но было видно, что с ними тоже поговорили. Презрительно глядя на тех, кто поддержал Пьера де Моклерка, с кислой миной поднялся граф Роберт д'Артуа.

– Господа! Ваши устремления понятны. Порт Александрия выгоден со всех сторон – и хорошая гавань для флота, и контроль за средиземноморской торговлей, и прекрасная богатая добыча – что уж таиться! Тамплиеры и госпитальеры, не секрет, давно покровительствуют венецианцам и генуэзцам и получают взаимную выгоду. У киприотов и сирийских баронов тоже потяжелеют кошельки от захвата Александрии. Но, скажите мне, сеньоры, как насчет целей нашего похода? У вас исчезнет конкурент и вы сами будете устанавливать цены, пошлины и что там еще у торгашей? А Иерусалим? Как захват Александрии поможет Иерусалиму?

– Мы более основательно закрепимся в Египте, нам легче будет продолжать войну, – возразил Жан д'Ибелин, граф Яффы.

– Сколь долго вы собираетесь воевать, господин д'Ибелин? – уточнил Роберт д'Артуа. – Грядет зима. Даже если мы возьмем Александрию до зимы, надо там обустроиться, возможно, восполнить потери, а сарацины тем временем атакуют Дамиетту. Или просто накопят еще больше сил. И пока мы снова двинемся в путь, наступит весна, а то и лето, у многих из вас, возможно, изменятся планы – кто знает, что произойдет в ваших же землях в Сирии и Палестине? Не уверен, что вы выберите войско короля, когда собственные земли окажутся под ударом. Это же касается и тамплиеров с госпитальерами.

– Не преувеличивайте, граф! – строго сказал Великий магистр госпитальеров Жан де Роне.

– Пусть мои слова и преувеличение, хотя вряд ли. Но от Александрии до Каира и уж тем более до Иерусалима расстояние больше, чем от Дамиетты до них. Сколько понадобится времени, денег, чтобы… Словом, не следует затягивать поход, господа. Мы во вражеских землях, к ним все время подходят помощь от союзников, мы же ждали помощь из Франции несколько месяцев. А придет ли к нам еще кто-то, если мы понесем большие потери? Не время думать о личных выгодах, сеньоры! Не надо пытаться откусить у змеи кончик хвоста, потом еще немного, потом еще, надо сразу рубить голову. Необходимо незамедлительно выдвигаться к Каиру! Падет Каир – падет и весь Египет. И тогда можно выторговывать и Иерусалим, и Александрию, и еще какие-нибудь потерянные замки в Святой земле.

– Мы согласны с графом д'Артуа! На Каир! Смерть султану! – воскликнули коннетабль Эмбер де Божё, маршал Жан де Бомон и Ги де Лузиньян.

Король посмотрел на герцога Бургундского и графа Фландрского – а чего они не выскажутся? Почему не примут чью-либо сторону? Людовик подумал, что, скорее всего, они уже давно приняли сторону герцога Бретонского, князя Морейского и графа Яффы. И герцог Бретонский, и герцог Бургундский, потерпев поражение