Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

в крестовом походе баронов, разуверились в возможности окончательной победы над сарацинами и возвращения Иерусалима христианам, они видели выгоду в небольших успехах и захватах стратегически и экономически важных сарацинских объектов, да даже в простом грабеже и уничтожении поселений и крепостей. Лето под Дамиеттой с попойками, шлюхами, азартными играми могло продолжиться в Александрии, только еще в более тяжелом и долгом варианте. В порту, где много соблазнов, нет такой изнуряющей жары, много кораблей, привозящих вино, хорошую еду, женщин, армия крестоносцев осядет глубоко и надолго, пока сама собой не развалится. Кто вспомнит об Иерусалиме, хотя все клялись его освободить? Горько было думать об этом королю. Только пыл его брата Роберта поддерживал слабый дух армии. Карл Анжуйский и Альфонс де Пуатье, конечно, сделают так, как скажет их брат-король, а значит, пора сказать свое последнее слово.

Король поднялся и торжественно, но спокойно произнес:

– Сеньоры! Я согласен с Робертом д'Артуа – мы пойдем на Каир! Мы должны добиться убедительной победы над врагом и вернуть Иерусалим. Захват Александрии это никак не приближает. Разлив Нила вот-вот закончится. Осталось совсем немного до выступления армии. Будем же готовиться!

Из королевского шатра сеньоры выходили с разным настроением, многие были разочарованы. Но коннетабль Кипра Ги д'Ибелин перешел на сторону короля и его брата – ему самому не терпелось повоевать по-настоящему, да и рыцари-киприоты были настроены решительно. Роберт д'Артуа молча обнял короля, когда в шатре уже почти никого не осталось.

– Спасибо, Луи! – тихо сказал он.

– Ты же знаешь меня, Роберт, я не мог поступить иначе. Мы с тобой думаем одинаково, просто у тебя чуть больше бесшабашности.

Карл Анжуйский и Альфонс де Пуатье подошли к ним, и все четверо братьев обнялись.

– Наш отец смотрит на нас с небес! – торжественно сказал Людовик. – Он с нами сейчас. Он смотрит на все нашими глазами и, конечно, благословляет и помогает нам. Наши предки – короли Филипп Август и Людовик VII гордятся нами, братья мои. Мы вчетвером вершим историю. Мы сокрушим сарацин! Ничто нас не остановит!

Мирное время заканчивалось. Король тревожился за Маргариту и их будущего ребенка, предполагая, что, когда придет время родов, его не окажется рядом. Королева и жены его братьев, как и все женщины и многие священники, что находились при войске, должны были остаться в Дамиетте. Для охраны города король выделил гарнизон. Духовным же наставником новых земель, над которыми теперь протиралась власть французского короля, оставался Роберт Нантский – патриарх Иерусалима.

Уверенность в победе над сарацинами была непререкаемой. По плану Людовик хотел разгромить армию египетского султана в нескольких битвах, войти в Каир и заставить аль Салиха сдаться, если еще до этого тот не сложит оружие или не умрет. Скорее всего, на выполнение данной стратегии уйдет зима и весна, к лету обязательно надо было одержать полную победу, так как понесенные потери тяжело будет восполнить. Тысячи французов уже отправились в крестовый поход, в стране почти не осталось семьи, чей представитель бы не находился в армии короля. Подмогу снарядить и привести будет трудно, да и кто это сделает? Все размышления короля и его братьев сводились к тому, что мешкать нельзя, лишь решительное наступление – залог скорого успеха. Людовик лично написал Уильяму Лонгеспе, находившемуся в Сирии, что не обижается на его резкость, и просит вернуться к началу похода. В Акре сэр Уильям пытался агитировать тамплиеров и госпитальеров начать собственный крестовый поход, обещая, что вызовет из Англии военную помощь, однако на тот момент людей для нападения на сарацин было явно недостаточно, и тут как раз пришло письмо от французского короля. Лонгеспе отбросил спесь, понимая, что начинается настоящая война, и, собрав своих двухсот рыцарей, сел на корабли и вернулся в Дамиетту к самому выступлению. Для более быстрого примирения, как это видел Людовик, Уильям Лонгеспе с отрядом переходил под командование Роберта д'Артуа.

Князь Морейский Гийом Виллардуэн, посчитавший для себя нецелесообразным идти вглубь Египта, уплыл с отрядом в Грецию. Так же поступил и латинский император Балдуин, видя, что его проблемы здесь чужды.

Людовик пришел к королеве накануне выступления в поход.

В бывшем дворце султана все уже давно устроилось по европейскому вкусу и нравам французской королевы, на стенах – распятия для молитв, гобелены с изображением охоты и празднеств, даже мебель итальянские купцы привезли европейскую – кровати, кресла, шкафы, сундуки. Как любила Маргарита Прованская – все, украшенные резьбой с животными, религиозными и батальными сценами. Копты – египетские христиане – наводнили дворец, работали служанками, лекарями, переписывали старинные книги, изготавливали духи по древним восточным рецептам. В банях при дворце ароматные веточки наполняли ванные комнаты прекрасными запахами.

Маргарита постоянно находилась в компании парфюмеров, астрологов, лекарей, любителей рассказать о древностях Египта. Ей никогда не было скучно. От разглядывания Фаюмских портретов, римских и греческих скульптурок, древнеегипетских изображений богов и деревянных человеческих фигур, похожих для королевы на куклы, она переходила к созерцанию изготовления кремов и мазей для тела, тонких диковинных ароматов в стеклянных колбочках, потом к долгому растиранию тела в ванной или бане под убаюкивающее чтение переведенных книг – восточных сказок, медицинских трактатов Авиценны, сохраненных арабами античных текстов Аристотеля и Платона.

Но в последний вечер перед началом похода Маргарита отпустила всех и ждала своего мужа – нежная и грустная, постоянно ощущая, что маленькая жизнь шевелится в ней. Людовик был в походном костюме, при мече и плаще – как всегда довольно скромен, когда нет официальных приемов.

– Завтра! Уже завтра! – с тревогой прошептала королева, запуская руки в шевелюру короля, опустившегося перед ней на колени.

– Начинается рождественский пост, Марго! Один Бог знает, может быть, к самому Рождеству мы разгромим сарацин, и тебе принесут добрую весть!

– Доброй вестью было бы, если б ты сам провел Рождество со мной, Луи. Но я, конечно, все понимаю. Мне немного страшно.

– Отчего, Марго?

– У тебя большая армия, но страна египетская огромна и всюду враги. А я остаюсь здесь одна.

– С тобой Брандикур и жены моих братьев, патриарх Иерусалимский постоянно будет молиться вместе с тобой, я его попросил.

– Никто не заменит мне тебя, ни тысячи придворных, родственников и друзей. У меня есть только ты и наши дети.

Людовик поднялся и обнял жену.

– Жаль, что мы не можем быть сейчас близки, – сказал король. – Но наш ребенок важнее всего. Давай пока просто посидим вместе, обнявшись, в тишине. Ночь приносит прохладу и звезды, у окна сейчас самое приятное место! В походных шатрах мне всегда не хватает окон.