Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

из седла от нового удара копьем плашмя, он успел схватить бедуина сзади и повалить его вместе с собой на землю. Карл Анжуйский был спасен. Атталь, извиваясь под упавшим арабским скакуном, душил сопротивлявшегося бедуина, норовившего вытащить из-за пояса нож. Атталь перестал душить и бил врага железной перчаткой по лицу, пока оно не превратилось в кровавое месиво.

Копейщики, подоспевшие на помощь рыцарям, довершили разгром сарацин. Копья пеших крестоносцев быстро расправлялись как с конниками, так и с их лошадьми, вспарывая им животы. Понимая, что потери ощутимы, сарацины повернули назад, рассеявшись между Нилом и Ашмумом, в беспорядке отступая в сторону озера Менсал.

Карл Анжуйский спешился, тяжело переводя дыхание, снял топфхельм, вытер покрытое потом лицо. Выпил воды из фляги, притороченной к луке седла, сильно закашлялся.

– Славный день, ваше высочество! – сказал подъехавший Эмбер де Божё. – Победа!

Граф улыбнулся, усталый, счастливый.

– Матушка бы гордилась мной и отец – царство ему небесное. Как думаешь, коннетабль?

– Конечно, ваше высочество! Вы прекрасно сражались, наступая впереди всех, показали личный пример храбрости! Но вам бы поберечь себя! Сколько вокруг вас этих собак собралось! Если бы не Бертран д'Атталь, так кстати появившийся и разметавший многих из них, боюсь, мы бы до вас не успели пробиться.

– Атталь? Где он?

– Я здесь, ваше высочество! – сказал шевалье, показавшись из-за спины коннетабля, вытаскивая из колец кольчуги застрявшие в них и обломанные при падении стрелы.

– Да вы весь истекаете кровью! – воскликнул сочувственно Карл Анжуйский. – Эй, кто-нибудь помогите шевалье д'Атталю перевязать раны!

– Нечего, ваше высочество! – скромно ответил Бертран. – Графу Ги де Форе досталось побольше моего – кость из ноги торчит. Да и другие рыцари полегли или ранены. Обратите внимание на них.

Брат короля снова закашлялся, и лицо его побагровело.

– Вы не ранены, сеньор? – спросил его один из провансальских рыцарей.

– Нет, все в порядке. Это у меня с той поры, когда я на Кипре больной лежал. Вот еще и озноб, дьявол его побери! Проклятье!

– Нужна ли вам какая помощь, ваше высочество?

– Отстаньте! Само все пройдет!

Подошел оруженосец графа и сообщил, что взяты в плен ранеными сорок пять человек. Тяжело раненных врагов добили на месте, захватили три десятка коней и верблюдов. Граф, скрежеща зубами от озноба, выслушал доклад, попил еще раз воды, прокашлялся и сел на круп убитой гнедой лошади. Ее тонкие красивые задние ноги неестественно торчали в разные стороны. Сарацин лежал рядом мертвый в хороших сапогах из цветной кожи, шелковых штанах, доспех его из крупных чешуй казался непробиваемым. Череп мертвеца был раскроен надвое.

– Какие будут приказания? – еще раз уточнил оруженосец.

– Какие к бесам указания? – пробурчал граф. – Всех пленных убить! Зачем вообще их собирали всех вместе? Нам лишние рты не нужны. Мертвых лошадей – в лагерь, на костры, пусть все христиане сегодня поедят много мяса.

Бертран д'Атталь хотел присесть рядом с графом, но постеснялся. От ран и потери крови мутило в голове и животе. Бертран еле-еле взобрался на коня и, обняв его шею руками, прилег на нее. Эмбер де Божё посоветовал Бертрану не храбриться, а немедленно показаться лекарям, иначе раны в жарком климате быстро загниют.

Появился большой отряд рыцарей и копейщиков, на сюрко которых в обрамлении красной полосы золотая и лазоревая перевязь. Герцог Гуго Бургундский медленно стянул шлем, откинул кольчужный капюшон и, опираясь на луку седла, наклонился к графу.

– Славный день, ваше высочество! Вот только зря вы приказали казнить пленных.

– Я должен был спросить вашего мнения, герцог? – вспылил Карл Анжуйский.

– А почему бы и нет? У меня за плечами опыт крестового похода вместе с Тибо Шампанским и Пьером Моклерком.

– И что же ваш опыт мог бы мне насоветовать?

– То, что пленники могли бы на допросе с пристрастием рассказать – где они перешли реку или ее канал. Такой шанс упущен!

Карл Анжуйский понял, что герцог прав, а он сглупил, но не мог же он с ним согласиться и признать ошибку!

– Сколько тут разных поселений от Дамиетты и озера Менсал до реки и канала! Сколько миль! Сарацины могли собраться и на этой территории, ведь мы же, когда сюда шли, видели тысячи местных. Просто мой брат велел убивать только воинов, атакующих нас, а простых жителей не трогать, дескать, обращать их в веру нашу надо уговорами, а не мечом. А что толку? Сегодня сарацин рыбу ловит в Ниле, в саду или в огороде копается, а завтра достает из-под тюфяка, на котором спит, ятаган, нож, мастерит копье и вот уже он на коне, против нас выступает! Убивать надо было всех вовремя! Каждое поселение уничтожать!

– Нет, ваше высочество! Думаю, вы ошибаетесь! Посмотрите на трупы – здесь много не обычных крестьян, а воинов из султанской гвардии. Хотя бы даже тот, что рядом с вами лежит. Такой доспех у нас целого стада коров стоит!

– Ладно, герцог, давайте возвращаться в лагерь. Хватит разговоров!

Глава двадцать девятая

«Греческий огонь»

– Оттаскивай! Оттаскивай! Дружнее тяните, сучьи дети! – орал Жоселин де Карно с пеной у рта, палкой лупя по спинам людей, пытающихся убрать от обстрела катапульты. Над головой низко пролетала огненная бочка, разбрызгивая адскую пылающую смесь. Весь берег был усеян этими разбившимися бочонками и пылал, словно огромная жаровня. В пламени исчезли три катапульты, сожженные ею дотла.

Сарацины на противоположном берегу все заряжали и заряжали свои катапульты «греческим огнем» – недавно появившимся у них новым смертоносным оружием, наводившим панику у крестоносцев.

– Ваше высочество! – кричал де Карно. – Уйдите подальше, вы ничего не сделаете, только погибнете зазря!

Карл Анжуйский с досадой наблюдал, как дневная смена, в которую он, по приказу короля, отвечал за катапульты и постройку дамбы, превращалась в позорную трагедию. От бессилия он готов был выть. Проклятые сарацины оказались на редкость упорными и сильными противниками. Откуда взялся этот «греческий огонь»? Ведь долгие недели никто о нем ничего не знал, и сарацины казались даже беспомощными, способными только на то, чтобы подкапывать берег со свой стороны и лишь этим тормозить постройку дамбы крестоносцами. И вот этот «огонь»! Многие в христианском войске слышали о нем, сирийские бароны и рыцари даже иногда видели, но теперь вся армия оказалась парализована, охвачена страхом. К берегу, где среди огня все еще выступал в Нил огрызок дамбы, оказалось просто не подойти. Плохая прицельность камнеметов с лихвой компенсировалась разлетавшейся во все стороны горючей жидкостью из бочек, сжигавшей все живое и неживое.

Арбалетчики, стоявшие на верхних этажах башен и