Путь Абая. Книга третья - Мухтар Омарханович Ауэзов

времени в ваш аул прискачет атшабар от меня! Передай с ним свое слово верности мне!» Или у Абиша, если он скажет откровенные слова, коня отнимут, чапан стянут с плеч? Отчего же уклоняться ему? Какие-то проволочки устраивает, жилы тянет! Мне поехать к Магыш - и что сказать? Намерен он ее брать или не намерен? Омай! Или сказать мне, что свататься пока еще не собирается, а посылает свой скромный привет?»

Но когда Магрипа получила в руки то письмо Абиша, она была бесконечно счастлива. Веселый, звонкий смех ее несколько дней доносился до юрты Утегелды. Девушка целыми днями пела нежным своим голосом разные песни. Утегелды только руками разводил.

В ее голосе звучала надежда, которую Абиш сумел ей переслать из Петербурга в степь - прямо в ее сердце.

Но чем больше слушал трепетный голос Магыш джигит Уте-гелды, доверенный от предполагаемого жениха, тем больше простодушный ногаец возмущался в душе на этого жениха.

И вот теперь он приехал с намерением своими устами, открыто высказать Абдрахману, что терпению его пришел конец. Но сначала Утегелды об этом высказал Дармену. Тот уговорил ногайца не горячиться и оставил его у себя ночевать. Вечером того же дня Дармен пошел к Абдрахману и, наедине с ним, искренне выразил ему свое мнение, - такое же, как у ногайца Уте-гелды.

На этот раз Абиш не ушел от разговора.

- Приехал Утегелды? Магрипа, говоришь, ждет от меня одной весточки? Знаю. Но и ты должен знать: у меня также есть тайна, которую она должна узнать только от меня... Передай Утегел-ды, что я не доставлю Магыш никаких неприятностей. Даже нечаянно... Будет у меня к нему и к тебе одна просьба. На днях мы с тобой вечером тайно отправимся в ногайский аул. Сделайте так, чтобы мы с Магрипой встретились где-нибудь, хотя бы на часик, - попросил Абиш.

Дармен немедленно передал просьбу Утегелды, тот уехал, не задерживаясь. По приезде домой поговорил с Магрипой и с женой Мусабая, они втроем составили ответ Абишу: «Пусть приезжает, встретитесь в доме Утегелды».

На третий день, как было условлено, в час отхода ко сну, на каменистой тропе, за небольшой горой перед ногайским аулом Абиша и Дармена встретил Утегелды.

Все пространство прохладной осенней ночи было залито лунным светом. Путники выезжали из Ералы под вечер, после возвращения овец с пастбищ. Им не хотелось встречаться с людьми на дороге, ибо приближались поминки по Оспану, и всякие досужие разговоры по поводу сватовства невесты были недопустимы для Абиша. И сейчас, уже подъезжая к ногайскому аулу, путники были довольны тем, что никто не увидел их на пути, при свете яркой луны.

Когда в тишине ночи послышался звонкий топот копыт, Дар-мен успокоительно поднял руку: «Едет!» И вскоре впереди показался Утегелды, одетый в серый чекмень, на коне серой масти - чтобы сливаться с мглой ночи. Этот джигит был опытным человеком в делах устроения ночных свиданий и всяких других джигитских проделок, когда нужно было быть невидимым.

Абиш давно слышат цокот копыт коня по камням, - но увидел всадника внезапно, словно тот возник из воздуха перед самой головой его лошади.

- Омай, Утегелды, ты ли это? Появляешься из ниоткуда, как привидение!

Утегелды припал к гриве лошади, распластался на ней и вовсе слился с нею. Снизу искоса глядя на Абиша, стал балагурить:

- Гляди, чем я не ночной вор? Никакая собака меня не заметит! Ни одна сука в ауле не тявкнет! - шутливо похвалялся он, горделиво выпрямившись в седле, поводя плечами. - Теперь отсюда держитесь прямо на ту звезду. Подъедете к заметному утесу с острой макушкой. Оттуда до аула рукой подать, там и подождете немного. А я сейчас отправлюсь назад, всех подготовлю к встрече и подъеду за вами. - С тем Утегелды и ускакал.

Спустя примерно час, привязав коней на калмыцкий манер, голова к голове, джигиты направились пешком к аулу.

Место встречи, по последнему выбору Магрипы и ее женге, было назначено не в доме Утегелды, как договаривались раньше, а в юрте-отау для молодых, стоявшей рядом с Большой юртой Мусабая.

К приходу Абиша и его спутника в юрте был поставлен круглый столик, на торе расстелены корпе для гостей, горела яркая лампа. Магрипа и ее женге Турай стояли перед высокой кроватью с костяной инкрустацией, находившейся справа от тора. На девушке был расшитый камзол, сверху накинут бешмет из крашеной черной чесучи. Головку ее накрывала тюбетейка-такия в позументах, украшенная пучком перьев филина. Эту шапочку с особенным волнением рассматривал Абиш, - она была на девушке в первое их знакомство... Там, далеко за снежными вьюгами зимы, он не раз представлял ее именно в этой шапочке... тогда лицо ее было безмятежно прекрасным, сияющим.

Теперь на этом лице читалось напряженное волнение. Девушка была бледна. Она показалась Абишу сильно похудевшей, утратившей пылкую радость юной женщины, осознающей всю силу своей незаурядной красоты, - как было в прошлом году...

Но вместо этого, - другая, еще более могущественная и притягательная красота воссияла на ее лице, излучалась в блеске ее огромных серых глаз. Это была красота пробудившейся чудесной души, осиянная светом зрелого разума.

Сначала, когда в юрту вошли гости, Магрипа стояла скованно, без кровинки в лице. Но когда Абиш подошел и, на русский манер, протянул ей руку для приветствия, она вся вспыхнула, словно ее накрыло горячей волной.

Жена Мусабая была взята из рода Иргизбай и приходилась старшей родственницей Абишу, она встретила его тепло. В доме уже закипал самовар. Женге сама взялась прислуживать гостям, разливала чай, потчевала и Магрипу, и Абиша с его друзьями.

За чаем почтенная, обстоятельная байбише начала расспрашивать у Абиша, сколько времени он пробудет в ауле, сколько ему осталось учиться у русских, где он собирается жить после учебы. Умело налаживая непринужденную беседу, ловкая бай-бише сумела преодолеть общую скованность первых минут встречи.

В ее вопросах не было ничего предосудительного, излишнего по отношению к гостю, ибо она приходилась ему родственницей и резонно могла пожелать услышать многое из того, чего еще не знала. Задавая свои вопросы, хитроумная женге заставляла Абиша высказать все, что интересовало ее подопечную Магыш. Итак, справившись со своими задачами посредницы, женге Ту-рай удалилась.

После чаепития Утегелды и Дармен, заявив, что идут проверить коней, также вышли из юрты.

Оставшись наедине с девушкой, Абиш разволновался еще сильнее, заговорил с дрожью в голосе:

- Магыш, я очень хотел увидеться с вами. Благодарю, что вы не воспротивились этому.

Магрипа