Путь Абая. Книга вторая - Мухтар Омарханович Ауэзов

- Помнишь, свет мой Абай, как в прошлом году ты говорил нам: «Не жди еды с неба, добудь ее трудом»? Вот мы послушались тебя, трудились честно, и наш труд оправдался: на землях Шолпана и Киндика, на Миялы-Байгабыле возрос большой урожай, душа радовалась. А вышло что? Разве не помнишь? После того большого шума на Ералы твои родичи, Такежан и Майбасар, запустили на наши поля табуны лошадей и все потравили. Вытоптали до последнего колоска! И заявили: «Будете знать, как спорить с властями из-за каких-то дырявых юрт!» А урожай был отменный! Мы только собирались убирать его,

как они с пяти аулов пригнали лошадей, запустили на поля... Оставили нас ни с чем.

Абай хорошо знал суть этого дела. Такежан, отстраненный от должности управителя волости, всех иргизбаев и котибаков, прикочевавших к осени в эти места, толкнул на это подлое дело: ночью выгнать своих лошадей на поля жатаков. Абай в том году горячо вмешался в разбор дела на стороне жатаков и, воздействуя на волостного Асылбека, добился местного судебного решения, чтобы потравщики возместили жатакам убытки живым скотом. И только сейчас узнал, что богатые аулы, скормившие своим лошадям и стоптавшие их копытами весь урожай жатаков, и не думали исполнять решение суда биев. Никто из виновников не расплатился до сих пор. И, советуясь с Абаем по этому поводу, Даркембай спросил, можно ли надеяться хоть на какой-нибудь благоприятный исход, если они отправят своих людей с иском и жалобой на межродовой сход Сыбана, Тобыкты и Уака, который состоится скоро.

Прежде чем ответить, Абай поинтересовался, нет ли у жа-таков еще каких обид.

- Не потравили нынче ваши поля? И хоть помогли вам виновники вспахать, посеять? Ведь у вас нет тяглового скота.

Аксакалы снова засмеялись.

- Ойбай, светик мой ненаглядный, ну о чем ты говоришь? -за всех ответил Кареке. - У нас обычно помогают тем, от кого когда-нибудь можно ждать отдачи, а что можно ожидать от такой голи перекатной, как мы?

- Помощь. Дождешься ее от родичей, - усмехнулся Дан-дибай, щипля пальцами бородку. - Вон, у Кареке весною родичи как раз и потравили всходы, а ведь какие всходы богатые были!

- Почему не расскажете Абаю, как увели семь наших последних клячонок? - в сердцах вдруг воскликнул Даркембай. - Почему вы о главном молчите?

И Абай узнал о новом произволе своих богатых родичей, совершенном в то время, когда он был в городе. Стыд охватил его, когда он услышал об этом. Когда аулы Такежана, Майбаса-ра, Кунту, Каратая перекочевали в эти края, жигитеки завели разговоры о возмещении им прошлогодних убытков, на что эти богатые аулы ответили новыми потравами - на только что зазеленевшие всходы полей. Поля жатаков, расположенные поблизости от этих аулов, были растоптаны и выедены лошадьми. Жатаки кинулись жаловаться, куда только могли, но все понапрасну: им никто не помог, и если даже сочувствовал кое-кто, то делал это с оглядкой, боясь злобы и мести богатых аулов. И, наконец, жатаки из родов Бокенши и Жигитек, возглавляемые Даркембаем, не захотели больше терпеть эти набеги на свои поля и напали на возвращавшийся с Кашамы табун, словно бы ненароком загнанный на их поля, подрались с табунщиками и увели двух лошадей. На следующий день, подобравшись незаметно, сотня джигитов с соилами обрушилась на аул жатаков, изрядно потрепали всех, кто только попался им на пути. Едва не схватили и не избили Даркембая. Увели назад захваченных жатаками двух коней. Пришедшим жаловаться хозяевам поля Такежан с Майбасаром даже не разрешили сесть у дверей юрты, и с бранью прогнали, выматерив их вместе с их предками. Кричали им вслед: «Голодранцы! Творите дела, каких и в помине не было в наших краях! Исковыряли наши красивые пастбища! Вон отсюда, бродяги!» Такежан бушевал: «В прошлом году меня должности лишили из-за вас, паршивцы проклятые! Не признаю вас родичами, хоть и были когда-то у нас общие предки! Уходите из Тобыкты - приносим вас в жертву! Идите в Белагаш, становитесь русскими и вместе с мужиками сгиньте там, копаясь в земле!»

- Это еще не все, - говорил дальше Даркембай. - С месяц назад налетели ночью, как волки, и увели сразу семь последних лошадей из семи хозяйств.

Еренай, сгорбившись, перебил его, говоря:

- Вот и сам посуди, Абайжан... Уродится что-нибудь на истоптанных полях или, считай, все пропало? Заплатят ли нам за прошлогоднюю потраву? О, Кудай всемилостивый! Ты видишь - мы как сухие кустики курая среди степного пожара наших ненавистников. А за что нас ненавидеть? За то, что под их порогами была втоптана в грязь жизнь каждого из нас? За то, что мы изуродовали себя, работая на них? Им же, их отцам служили, никогда сами не наедались досыта. Да будь они прокляты! Это волки, а не люди!

Даркембай продолжал дальше:

- Четверым из нас поручили искать уведенных лошадей. Воры же не за горами оказались: из аула Ахимбет, Кызылмо-линской волости. Мы отдали все, что могли, чтобы нам указали, куда угнали коней, кто угонял, у кого они теперь. И вот все разузнали, думали, что скоро коней вернем назад. Ведь в Кызылмолы как раз волостным твой брат Исхак - мы и думали, что возьмем за глотку угонщиков. Сказали им: «Здесь наш Исхак, в обиду своих не даст». Те сначала было призадумались, потом вилять стали. Мол, ваших коней привел сюда Серикбай, в уплату своего прежнего долга нам, вот приведите сюда Серик-бая, мы с него вместе и спросим. В общем, провели нас, потому что когда мы вернулись к себе за Серикбаем, то узнали, что он служит в доме Такежана. А Такежан и близко не подпустил нас к Серикбаю. И как ведь заговорил! Салем отправил Исхаку: «Серикбай такой же бедняк, как и эти жатаки! Никаких коней он не угонял, и я его в обиду не дам! Жатаки эти мои враги - гони их, коней не отдавай, ...» Тогда Исхак и обидел нас хуже всех -с позором прогнал из Ахимбета. Не только семи коней - семи шкур не получили. Что же нам делать? Вот и подумываем, а не послать нам своих выборных на общий сход в Аркат? Ведь эти бии и волостные