Путь Абая. Книга третья - Мухтар Омарханович Ауэзов

Оразбай и Жиренше вытянули шеи, также заметив, как блеснул поднос в руках урядника, который как раз в эту минуту входил в белую юрту. Жиренше с досадой махнул рукой. Ничего не сказав друг другу, они повернулись и отошли.

Им было невдомек, что трое джигитов намеренно встали столь близко и вели свои разговоры столь шумно, чтобы только позлить враждебных баев. Теперь, когда они удалялись, Дармен громко провозгласил новую, смерти подобную весть, словно бы стреляя им в спину:

- Говорили, что жандарал на каторгу сошлет Абая, а он ему вот какой прием оказывает! Одного Абая к себе и пустил, даже полковникам не позволил зайти. Пусть всегда светит удача нашему Абаю-ага! Да сгинет завистливый враг!

Он говорил нараспев, словно читая стихи или же оглашая приговор-проклятье. Оразбай и Жиренше делали вид, что не слышат его, продолжая пристально следить за юртой «жан-дарала». Рядом остановились несколько волостных, со столь рьяной лестью встречавших недавно сановника. Среди них был Ракыш, известный лицемер и словоблуд. Он потерся недолго возле Оразбая, затем подошел к Дармену и его друзьям, принялся выспрашивать:

- Е, ну как? Это куда же забрали Абая?

Дармен и Баймагамбет перемигнулись. Чтобы сговориться о дальнейшем, им не надо было слов: достаточно одного незаметного кивка. Тут же для ушей окружающей публики, которую составляли Ракыш, стоящий рядом, а также Оразбай и Жиренше, остановившиеся чуть поодаль, в кругу волостных, был с ходу сочинен следующий разговор.

Начал Дармен:

- Е, на этот раз жандарал непременно найдет общий язык с Абаем!

- Да и сам советник сказал давеча: «Абай будет чиновником всех волостей»! - подхватил Баймагамбет.

- А еще советник сказал: «Достаточно одного разговора с жандаралом, и Абай даже может стать главным судьей»!

- Это точно! Вот увидишь, Абай сегодня же выйдет из этого дома главным судьей!

Дармен с Баймагамбетом все болтали, изображая людей всезнающих, но чересчур словоохотливых, тех, кому доставляет радость сама болтовня. Не удержавшись, к ним почти вплотную подошел Жиренше. Он глубоко засунул свой подбородок в ворот, словно козел, пригибающий голову при виде собаки. Слушал, выпучив глаза от удивления.

- Разве могут быть ложными новости, что идут прямо из конторы? - говорил Баймагамбет. - Сам же видишь! В доме жандарала один только Абай!

- Жандаралу словно невдомек, что есть и остальные волостные. Для него их медные цепочки - все равно, что собачьи ошейники!..

Сказав так, Дармен обернулся. Сделав вид, что только сейчас заметил Ракыша и остальных, с блестевшими на груди значками, он, будто бы смутившись, замолчал.

Ракыш и еще один волостной помоложе, безбородый, подойдя к джигитам, принялись расспрашивать:

- Уа, голубчики, что вы сказали! - воскликнул безбородый. - Неужели, на самом деле, жандарал так добр к Абаю?!

- Выходит, такого же мнения и сам советник... - задумчиво проговорил Ракыш. - А ведь есть же и те, кто завидует Абаю, замышляют, собаки, всякое зло против него!

Последние слова Ракыш произнес заискивающе, пытаясь искренне угодить Дармену и Баймагамбету.

Дармен прыснул со смеху. Только вчера в юрте Оразбая Ракыш честил Абая на чем свет стоит. А теперь, как ни в чем не бывало, виляет, словно пытаясь уловить носом переменившийся ветер. Зная Дармена как одного из единомышленников Абая, Ракыш намеренно пускает пыль в глаза, с расчетом, чтобы тот выгодно донес о нем Абаю.

Это поняли не только Дармен, но и Оразбай с Жиренше. В досаде махнув руками, оба отвернулись и ушли.

Тем временем между Абаем и «жандаралом» шел упорный разговор, который будто бы и не кончался, продолжаясь в том же духе, что и на площади, при большом скоплении людей. «Жандарал», внимательно глядя на Абая, спросил, с какой целью и с какими людьми он враждует. Вспомнив о своем недавнем гневе, «жандарал» нагнал на себя суровый вид и вдруг начал громко кричать:

- Вы самый первосортный смутьян! Вам не место в степи! Такого, как вы, нужно изгнать отсюда! Против вас написали жалобы почтенные, уважаемые люди со всего края, люди, которым власти доверяют, - известно ли вам это? Говорите правду, что вам нужно в степи? Почему вы вечно ссоритесь, враждуете с теми, кого поставила власть?

Абай молчал, ожидая, пока «жандарал» успокоится. Тот и вправду несколько понизил голос.

- Бороться буду, бороться!.. - ехидно повторил он слова Абая, будто передразнивая его. - У меня в руках имеются вполне веские доказательства, которых достаточно, чтобы сейчас же, с этого места, в течение двенадцати часов - отправить вас в Семипалатинскую тюрьму, а затем сослать на самую дальнюю каторгу Сибири, чтобы впредь в казахской степи не было и слышно вашего имени.

С первых минут встречи Абай не видел на лице «жанда-рала» хоть сколько-нибудь обнадеживающего выражения. Теперь в его словах звучала уже явная угроза. Но Абай не боялся: напротив, сейчас он чувствовал себя намного выше, благороднее «жандарала». Сильнее... Разгневанный сановник выглядел глупым, его суждения - поверхностными.

- Ваше превосходительство! - начал Абай. - Я враждую с этими людьми вовсе не потому, что вы их выдвинули во власть. Я же ведь сказал: борюсь с ними, потому что они злодеи!

- Какое вы имеете право называть злодеями людей, избранных в акимы?

- Если бы вы узнали всю правду, то и сами не только назвали бы их злодеями, но и многих подвергли справедливому наказанию.

- Приведите же доказательства! Либо вы убедительно перечислите преступления этих людей, либо, если ваши слова окажутся клеветой, наветом на наших акимов. В таком случае, сразу при выходе из этого дома я к вам приставлю жандармов, чтобы прямиком сопроводить вас в тюрьму.

Говоря, жандарал звучно постукивал пальцами по столу. Абай все еще не терял самообладания. Спокойно глядя на генерала, сказал:

- Хорошо, ваше превосходительство! Я принимаю ваше условие и со своей стороны посчитаю за гуманность, проявленную ко мне, тот факт, что вы сами пожелали разобраться, а не поручили это какому-то недалекому чиновнику, неспособному вникнуть в суть дела. Только прошу вас позволить мне высказаться, выслушайте меня до конца!

«Жандарал» резко повернулся к Абаю, застыл без движения в глубоком раздумье... Затем принялся безмолвно расхаживать, слушая, что говорил Абай.

Его речь была долгой: он перечислил все крупные споры, раздоры, набеги, беспрерывные случаи барымты, по поводу которых и был созван чрезвычайный сход в Карамоле.

- Если прямо назвать преступления, - говорил Абай, - то вот они: воровство, ложное