Путь Абая. Книга третья - Мухтар Омарханович Ауэзов

- Что это тут творится? - строго вскричал «жандарал». -Кто вы такие? Кто пустил?

- Ваше превосходительство, - тотчас заговорил Савельев, - эти люди - казахи из разных волостей Семипалатинского уезда. Все они пришли к вам с одной просьбой, принесли заявления. Вот эти бумаги... Меня же попросили поведать вам об их содержании, поскольку сами не знают по-русски.

- И чего же они просят?

- Ничего для себя, ваше превосходительство! Они просят вас за казахского акына, уважаемого человека, Ибрагима Кунанбаева.

«Жандарал» молча взмахнул ладонью. Савельев и База-ралы тотчас, торопливо ступая, положили бумаги на стол.

«Жандарал» кинул косой взгляд на Абая: что за уловку приготовил ему этот загадочный казах? Но на лице Абая было написано лишь крайнее, искреннее удивление. Да и База-ралы, проходя мимо, окинул его равнодушным взглядом, как человека совершенно незнакомого, и сразу начал излагать «жандаралу» суть принесенных заявлений. Язык и движения Базаралы показались чиновнику весьма необычными, да и сам Абай в который раз был удивлен его особенной трактовкой русского языка.

- Кыргыз степ слепой, таксыр33!- сказав это, Базаралы затем длинными смуглыми пальцами прикрыл один глаз. - Токмо один глаз ес, он Кунанбаев! Кыргыз степ глухой, таксыр! - он опять теми же пальцами зажал одно ухо, и «жандарал» невольно улыбнулся, подивившись своеобразному остроумию казаха. Базаралы заговорил более уверенно. Приложив пальцы ко второму уху, сказал:

- Токмо один ух ес, он Кунанбаев! Он не будит - степ том-най, глухой будит! - говоря, он, по-прежнему как бы не замечая Абая, опять покачал головой и твердо выпалил: - Не можно!

Савельев, едва сдерживая улыбку, попытался было перевести «жандаралу» слова Базаралы, но тот остановил его, выставив, легким движением холеной руки, свою белую ладонь, и продолжая с любопытством смотреть на Базаралы, который все говорил:

- Таксыр жандарал, нобай шалабек! Наш пригуар много... много степ послал. Много-много степ просит. Наш пригуар пускай пойдот санат, министры, белый сарь. Степ просит пустить нас к министры, Петербур. сарь. все пойдом! Туда пойдом!

Разобрав последние слова, «жандарал» нахмурился и подал обоим жалобщикам, Базаралы и Савельеву, знак, чтоб уходили. Поняв, что «жандарал» больше не желает привечать их, оба, пятясь до самого порога, молча удалились.

Улыбка мигом слетела с губ «жандарала». Его отношение к Абаю, которое не единожды менялось за последний час, вдруг выстроилось совершенно новым образом. Каковы могут быть последствия, если он накажет такого особенного казаха? Ведь Абай был единственным образованным человеком во всей этой невежественной степи. Судя по столбцам подписей в «пригуа-рах», людей, сочувствующих ему, было много. Видимо, у него и авторитета поболее, чем у многих волостных глав. Кто его знает, накажешь его, а жалобы и в самом деле, как говорил этот чудаковатый казах, могут дойти и до сената, до кабинета самого царя. Если в первый же год службы из его губернии поступит так много заявлений-жалоб, то это непременно отрицательно скажется на его карьере. Вот почему последние слова Базаралы заставили «жандарала» задуматься...

В эту минуту, испросив разрешения войти, на пороге возник советник Лосовский с большой кипой каких-то бумаг под мышкой. Войдя, он учтиво, с заметным поклоном, поздоровался с Абаем. Тот лишь слегка кивнул в ответ.

Бумаги, принесенные Лосовским, тоже напрямую касались Абая. Это были жалобы, обвиняющие письма, поступившие в контору корпуса в Омске. Пока «жандарал» с глазу на глаз разговаривал с Абаем, Лосовский сходил к себе и собрал все заявления в одну папку под названием «Дело Ибрагима Кунанбаева». О том, что сходные документы лежат и в конторе самого «жандарала», Лосовский не знал.

«Жандарал» намеренно не взял Лосовского в помощь по делу Абая, поскольку этот последний был тайным советником, а привлечения такого чиновника к своим делам он бы не потерпел.

Только сейчас сообразив, с чем именно пришел Лосовский, генерал слегка усмехнулся. Едва приподняв голову от бумаг, он кивком дал понять Абаю, что прием окончен.

- Господин советник! - обратился он к Лосовскому сразу же, как только Абай ушел. - Сейчас нет никакой необходимости в этих документах. Забирайте-ка их обратно.

Вскоре губернатор уехал из Карамолы, поручив Лосовско-му и троим уездным главам провести чрезвычайный сход, который открывался назавтра. Относительно Абая также было дано особое распоряжение.

Хотя в душе «жандарал» был и зол на Абая, однако решил в дальнейшем как-то использовать его влияние в разрешении споров-раздоров степи, для чего намеревался в скором времени вызвать Абая в Семипалатинск, чтобы приватно побеседовать с ним.

В этот же вечер Лосовский, уединившись с тремя уездными главами, провел короткое совещание по поводу завтрашнего схода. Чрезвычайный сход должен был, кроме всего прочего, избрать влиятельных в народе людей в качестве биев. На этих последних будут возложены обязанности по проверке работы местных властей. Беседуя с уездными, Лосовский дал им понять, что одним из биев должен быть избран Ибрагим Кунанбаев. Это и было то самое особое поручение, которое дал ему генерал.

Весть о высокой чести, оказанной Абаю «жандаралом», сегодня же облетела всех. На базарной площади только и говорили об этом, причем многие высказывали желание избрать во власть «таких уважаемых, надежных людей, как Абай».

Люди, собравшиеся в Карамоле с самого утра, подали уездному главе Казанцеву свои заявления, в надежде возместить ущерб, получить мзду, вернуть угнанный скот. В тот же вечер стало известно, что одним из биев, проверяющих заявления, как раз и будет Абай. Новость эта исходила от волостных, узнававших заранее всякие слухи-толки благодаря толмачам, которые давно были куплены.

Сам Абай довольно долго оставался в неведении по поводу собственного выдвижения. Лишь после того как его друзья, Ербол и Баймагамбет, побывали на ярмарке и послушали разговоры, ему стало ясно, что он станет бием. Последние новости принес Дармен: оказывается, в эти самые минуты весь съезд радуется и веселится, празднуя победу Абая.

Люди сами начали гулянье, причем никто им не возвещал о начале праздника, не направлял, не организовывал... В толпе

Дармен столкнулся с Базаралы и Байкокше, те сразу наказали ему сейчас же привести на ярмарку Абая: «Пусть порадуется вместе с простыми людьми!»

Абай и вправду был по-настоящему обрадован - и тем, что собрались именно простые люди, и тем, что никто не понукал их к этому. Не долго думая, он вскочил в седло и поехал, взяв с собой Дармена, Баймагамбета и Ербола.

Четверо