Kasha. Бессистемный сборник рассказов - Олег Владимирович Батухтин

«Куда уж интереснее», – подумал Аристарх Самуилович.

– Мы разобрались с этим счастливчиком с пулей в голове: ну, вызвали более квалифицированных специалистов. Нашей больнице обслуживать такого пациента не под силу. Старая медицинская база.

Врач грустно вздохнул.

– Этим все не кончилось, – продолжил врач, – вскоре привезли еще одного пациента. Ему отрезали ухо, он держал его в пакете со льдом. Он кричал благим матом и требовал, чтобы ухо пришили назад.

– И как, пришили? – спросил Аристарх Самуилович.

– Вроде бы да, – ответил клиент, – я не хирург, этот больной не моей категории.

Таксист промолчал. Только прибавил немного громкости на магнитоле, там играла одна из его любимых песен Тома Джонса Bad Love.

– Знаешь, друг, – сказал пассажир, – быть врачом – это не работа. Это призвание. Это Указ Божий. Именно, врачом становятся с рождения, чтобы быть им до конца жизни. Спасать людей, ну… или пытаться их спасти.

– Да, это очень полезная работа, – согласился Аристарх Самуилович.

– Да, друг. Я, конечно, не хочу сказать, что твоя работа совсем не нужна… – врач запнулся, подбирая слова, чтобы точнее выразить свою мысль, – просто работа таксиста, это не Божий Указ. Таксистом может стать любой. Крути баранку и в ус не дуй. Врачом, напротив, только избранный, помеченный с рождения.

Аристарх Самуилович подумал, что единственное, чем был помечен этот врач, так это только начальной стадией мания величия. Все-таки должны быть какие-то проверочные тесты, когда берут на работу доктора. Таксист не хотел, чтобы его лечил доктор, страдающий мегаломанией.

– Вы думаете, что я ненормальный? – спросил врач.

– Нет, доктор, – Аристарх Самуилович не думал, он допускал это.

– Думаете…

Аристарх Самуилович пожал плечами. Этот клиент уже начал ему надоедать.

– Откуда у вас это? – спросил клиент.

– Что, это?

– Дева Мария!

– Ах, это. Деву Марию здесь забыл пассажир, который был до вас, – сказал Аристарх Самуилович.

– Света?

Аристарх Самуилович удивленно вскинул брови.

– Вижу, что она, – усмехнулся врач, – клялась, да?

– Ага.

– У меня было три таких Девы. Выкинул. Она клялась над каждой. Но все равно потом шла в магазин и покупала сигареты. По-моему, она делает это с каждой пачкой.

Пассажир приоткрыл окно. Ветер начал ласково трепать его волосы.

– Света – хорошая девушка, – сказал врач, – но ее погубит эта чертова привычка. Погубит.

– Это Указ Божий, – ввернул Аристарх Самуилович.

Врач недобро поглядел на таксиста и больше не сказал ни слова. Водитель был этому только рад. Черт с ним, с желанием клиента. К тому же они уже подъезжали к точке назначения, где врач наконец-таки сможет лечь в свою постель.

– Приехали, доктор.

Врач молча сунул таксисту триста рублей и вышел из машины.

P.S. Плейлист вечера Аристарха Самуиловича

Gary Glitter – No Particular Place To Go

Pat Boone – Speedy Gonzales

Tom Jones – Bad Love

P.P.S. Получено на чай

0 рублей

V. Гараж. Перст Божий

Высадив клиента, Аристарх Самуилович решил отправиться прямиком в гараж. К черту клиентов, лучше послушать Сьюзи Кватро. Что она поет? Что-то про перст Господень?

Бог уже указал своим перстом на бедолагу Лопухова (настоящего сукиного сына, со слов Ахмета), строго погрозил разработчику техники нормализации глазного давления «Ядерный Вперед» и вскоре направит свой указательный палец на мастера оригами – терзаемую никотиновыми демонами девушку.

А что же врач? По его словам, этот перст указал на него аж в раннем детстве, как и на всех его коллег. Аристарх Самуилович улыбнулся. Его взгляд упал на «Деву Марию из пачки сигарет», она смотрела таксисту прямо в душу своими грустными бумажными глазами. Пожалуй, не стоит ее выкидывать… Таксисту было жаль Свету. Впервые за сорок лет Аристарх Самуилович испытал к клиенту какие-то чувства. Жалость – не самое плохое начало.

«Наверное, пора на пенсию, – подумал Аристарх Самуилович. – на то Указ Божий».

Таксист аккуратно заехал в железный гараж и заглушил двигатель. Аристарх Самуилович любил слушать щелчки остывающего выпускного коллектора. Он представлял, что таким образом с ним разговаривает его верный автомобиль «Волга».

– До завтра, дорогая, – сказал Аристарх Самуилович, похлопав автомобиль по теплому капоту.

Когда водитель закрыл гараж на тяжелый висячий замок, «Волга» едва заметно мигнула фарами. До завтра, дорогой.

P.S. Плейлист вечера Аристарха Самуиловича

Suzi Quatro – God’s Finger

Дрочка по системе Станиславского

– Каждое движение рукой должно быть санкционировано верой в правду переживаемого чувства и в правду производимых действий, – сказал Геннадий Иванович, закуривая сигарету. – Это я так… Скажем, немного перефразировал мэтра.

Реплика Геннадия Ивановича прозвучала неожиданно, она повисла в воздухе, словно какой-то глубокомысленный манифест. Василий Сергеевич пожал плечами. Он с некоторым смущением смотрел в свою кружку с чаем и вяло помешивал сахар. Во всем облике мужчины читалась некоторая растерянность. Старые приятели сидели на мокрых от потных задниц скамейках в небольшом предбаннике старой бревенчатой бани. В воздухе плотной дымкой висел пар, рассеивая нездоровый блеск в глазах Геннадия Ивановича. Тема, которую поднял собеседник Василия Сергеевича, одновременно волновала и смущала пенсионера, он и искал влажный взгляд армейского друга и при этом старался его избегать.

Василий Сергеевич сделал глоток горячего чая из граненого стакана, рассеянно оглядывая столик, на котором, словно на скатерти-самобранке образовался правильный банный натюрморт: сушеная вобла, трехлитровая банка с пивом, термос с чаем.

– Тут, понимаешь, всё реально должно быть, как в жизни, как в настоящей любви, – продолжал Геннадий Иванович, – как говорится: воля бессильна, пока она не вдохновится желанием. С желанием-то проблем не будет, при правильном подходе.

– Желание… – хриплым голосом проговорил Василий Сергеевич.

– Именно! – воскликнул Геннадий Иванович, – важен ритм. Каждое движение должно попадать в заданный темп и рождать в воображении яркую картинку.

Геннадий Иванович наполнил пузатую кружку холодным пивом, сделал богатырский глоток и громко рыгнул. Он не глядя пошарил руками по столу, вылавливая случайную добычу – рыбий хвост, который немедленно оказался между его двух рядов золотых зубов.

– Картинка должна быть абстрактной, – продолжал оратор, – сконцентрируйся на частностях. В ритме нужны образы больше настроения, нежели повествования. Капельки пота на покрасневшей коже. Приоткрытый рот. Сокращение мышечных волокон. Все мысленные кадры должны быть… Э… Словно отсняты в макрорежиме, вот! В замедленной съемке, даже. Ритм! Раз – картинка! Раз – картинка! Раз – картинка! Понимаешь?

Василий Сергеевич облизал сухие губы.

– Кажется, да…

– Можно концентрироваться на образах, меняя лишь ракурсы, – подчеркнул Геннадий Иванович. – Голая жопа? Отлично! Дубасишь её!

– Дубасишь жопу… – завороженно повторил Василий Сергеевич одними губами.

– Главное верить! Все что ты себе представляешь – это на