Kasha. Бессистемный сборник рассказов - Олег Владимирович Батухтин

Тут мы Марфу проучить решили. Привязали бабу колышками к земле, а Колька, соседушка мой, плуг по ней протащил. Все радовались, кроме мужа еёного. Он Кольку так мотыгой отколошматил, что мы и не поняли, где руки, а где ноги.

Но мужа Марфьего мы быстро приструнили. Заур, басурманин пришлый, что у нас в деревне поселился, богатырь знатный! Кулаки, что твои наковальни. Он-то и отделал супостата. Превратил его в мешок с давлёнкой.

Пока суть да дело, луна окаянная опять на небе! Супротив ёборотня даже Заур не смог устоять. Тело его бренное так и не нашли, голову только басурманскую… Перед домом Степана Безногого. Стёпка-то мужик мирный, даром, что ноги на войне оставил, но что голова перед его воротами делает?

Староста наш – Акатий Пиманович, порекомендовал Степану Безногому и руки отрубить в назидание. Сказано – сделано! Только Стёпка такого не пережил, окочурился, как говорится. Кровь-то не водица!

Месяц спокойно жила деревня. Все своими делами занимались. Я десять стогов сена накосил на лугу. Ёборотень ёборотнем, а скотина без сена зимой околеет.

Деревенских всех на кладбище зарыли, а отпевать-то некому – батюшка Митрофан на кресте сохнет. Без молитв и похоронили. Грех, конечно, но что делать?

Тут десяток стрельцов со столицы к нам отправили – узнать, что делается на селе. Воевода за голову схватился и давай кричать, мол, что мы натворили. В ёборотня не верит ни в какую, говорит, мы сами убивцы проклятые, и всех нас в кандалы надо. Орал, кричал, бушевал, пока я ему по темечку поленом не осушил. С остальными стрельцами мы быстро справились: костёр огроменный развели да трупы покидали. Ищи-свищи теперь ентих стрельцов. Ну, а чего они в наш монастырь со своим уставом прут? Есть ёборотень – значица есть! И нечего тут хером по столу колотить.

Но луну так не остановить… Люська. Бедная девка! Молодая такая! Нашли погрызанной да поруганной. Лежала хладным телом на болотах. Какая нелегкая её туды понесла? В деревне нельзя блудить? Чать, остались ещё у нас мужики, не все еще полегли. Мало, но есть! И сегодня станет одним меньше.

Староста, хуй медвежий, получается, зря на Стёпку кивнул? Мужики покивали-покивали да на порог Акатия Пимановича с вилами и пришли. Пришли налегке, а ушли со старостой на железных зубьях.

Как старосты не стало, совсем порядок пропал: никто писать не умел, так что жертв ёборотня записывать перестали.

Помню примерно. Ёборотень умертвил Велислава-травника, Сеньку-драчуна, Пашу-лесоруба, Ленку-стряпуху, Завида-рыбака и Зыряна-охотника. Деревенские же побили куда больше люду. За полгода весь погост заняли, а ёборотня так и не изловили.

Почитай, вся деревня и полегла. Остался я да Позвизд – грибник наш. Хитрая бестия! Сколько дней и ночей друг за другом гонялись по пустой деревне. Тут мне совсем не до коров моих стало, того гляди оглоблю в жопу альбо дрын в спину получу. Спать в лесу приходилось.

Но ничего, главное до полнолуния дожить. При полной луне силенок у меня прибавится, как есть говорю. Демид Кроатович врать не будет.

Таков диагноз

Нет, это был полный безоговорочный пиздец. Ладимиров не знал, что делать с ситуацией, заложником которой он стал. Снова в ловушке, снова в четырех белых стенах.

Ещё на прошлой неделе Ладимиров прятался в заброшенном домике садового товарищества, налегая на сухое вино и псилоцибиновые поганки, но уже сегодня он заперт в палате, а выход на свободу преграждает крепкая железная дверь с надежным замком. Ублюдки таки выследили его и сцапали, как новорожденного щенка.

Ладимиров вёл тайный дневник.

Когда в мозгу Ладимирова вскипало дерьмо, он старался оставлять пену на страницах своего блокнота. Иногда это был тонкий слой, ну совсем едва видимый. Так получается, когда говно кипело на маленьком огне долго и обстоятельно. Но порой пена была высокая, объемная, ни дать ни взять серое облако на голубом небе. От этого-то и зависела длина записи в блокнотике. Прямая зависимость. Пены мало – писать практически нечего. Пены много – ну, вы сами всё понимаете.

Дневник свой Ладимиров тщательно прятал, чтобы никто его не смог прочитать и понять, что пациент ПОЧТИ постиг всю суть мира.

Ножка кровати, на которой спал Ладимиров, полая – там-то он и прятал свою писанину.

Писал он много, в основном ночью. Об ублюдках, что захватили мир, об их планах сгноить его в дурдоме… О многом. О сути.

Ладимиров знал, о чем думают ублюдки. Они зациклены на одном: не дать ему до конца довести свою цепочку умозаключений. Поэтому ублюдки будут мучить его, пичкать отупляющими таблетками и держать взаперти. Всё для того, чтобы у Ладимирова не было возможности открыть для себя их тайну.

Сраный врач ещё этот… Елейная улыбочка, ровные зубы, участливые глаза. Фальшивый насквозь ублюдок. Вчера он специально разбудил Ладимирова оглушительным хлопком двери, чтобы пациент не смог досмотреть свой сон, несущий откровение.

Снилось про двери. Проходя через какую-нибудь дверь в своем сне, Ладимиров боится оказаться совсем не там, куда ведет дверной проем. По его ощущениям, если пройти через дверь, то можно оказаться на высоте в тысячи метров, а можно на дне Марианской Впадины или даже в совсем другом мире. Эти проклятые двери ведут совсем не туда, куда следует. Ладимиров собрался шагнуть в одну из дверей, за который точно находился ответ, и… Ебучий эскулап своим громким шумом не дал узнать ответ на главный вопрос.

Бог – злой шутник. С учётом обстоятельств, Ладимиров, конечно, не верил, что Господь существует, а если и существует, то вряд ли ему есть какое-то дело до ОДНОГО человека. Раньше Ладимирову хотелось крикнуть в небо, как когда-то крикнул Людовик XIV: «неужели ты забыл, что я для тебя сделал?». Но мужчина знал, что бог если и услышит, то не удосужится ответить.

– Вы не дали мне досмотреть сон, – сказал Ладимиров, глядя на врача из-под нахмуренных бровей, своим болезненным взглядом. Покрасневшие белки выдавали недавние действия успокоительных препаратов. На лице Ладимирова наблюдались явные признаки угнетения и седации, – неподходящий момент выбран для визита.

– Правило Дюшарма? – врач добродушно хохотнул.

– Что?

– Случай всегда подворачивается в самый неподходящий момент. Так оно звучит.

– Прекрасно, – буркнул Ладимиров.

Как у ублюдка хватает воли притворяться человеком?

Врач достал из кармана белого накрахмаленного халата контейнер с разноцветными таблетками.

– Вот вам вместо завтрака, раз вы его проспали, – врач протянул лекарства.

Ладимиров покорно положил на язык