Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Скачет Кунанбай, выкрикивает приказания, на ходу он скомандовал, чтобы из отряда выделились два крыла, по сотне всадников, и направились во фланги. Сотни во главе с атка-минерами бросились по сторонам. Они с гиканьем и свистом распугали, разогнали по снежному полю стреноженных коней жигитеков. Те испуганно заметались по пустырю. Тяжелыми длинными дубинами иргизбаи сокрушали в щепки деревянные седла на них, сшибали ударами шокпаров высокие луки.

Жиденькие ряды пеших жигитеков, кинувшихся навстречу конникам Кунанбая, были ими сметены в одно мгновение. Кунанбай отправил на фланги две сотни конников, но у него под рукой оставалось гораздо больше боевиков основного отряда.

Успевшие вскочить на коней жигитеки разрозненно бросились наперерез мчавшейся густой лаве атакующей конницы иргизбаев - и были вмиг смяты, опрокинуты, сброшены с седел. На одного жигитека обрушилось сразу сорок дубинок врага. Кони одни, без седоков, испуганно понеслись через припорошенное снегом поле.

Те жигитеки, что не успели добежать до своих коней, бились в пешем строю. Но пеший перед конным был ничто, расправа коротка: с наскока быстрым ударом соила по голове конник сшибал противника с ног. И все отбежавшие от зимников жиги-теки вскоре разрозненно метались, оказавшись в беспомощном состоянии.

Торжествующие крики иргизбаев, упоенных победой и гордых своим военным превосходством, огласили горную долину:

- Айдос! Айдос!

- Иргизбай! Иргизбай!

- Торгай! Торгай!

Победители взывали к духам предков, потрясая над головой оружием. Все преграды перед ними были сметены, всякое сопротивление противника на поле боя сломлено. Нападающие подступили к строениям зимовья, стали окружать их, тесня последних защитников - конных и пеших вперемешку. Несмолкающие боевые крики, треск скрещиваемых соилов, грохот сотен копыт - все это сливалось в один яростный шум сражения. Подступила страшная развязка набега.

Маленький отряд Божея столпился перед его зимником. Подняв и взмахивая над головой палками соилов и шокпаров, люди готовились к последнему отчаянному сражению. Кучка бойцов была похожа на свирепо оскалившуюся стаю волков, загнанных в угол.

Байдалы увидел, что они окружены со всех сторон. Только теперь он взял командование на себя.

- Бросай коней! Отступаем все в дом! Встанем в дверях, будем биться насмерть! За мной! - крикнул он и затем увел всех спешившихся бойцов внутрь помещения зимника.

Прямо против широких дверей стояли Байдалы и Божей, окруженные молодыми, крепкими джигитами, среди них Ба-лагаз, Базаралы, Кожакан.

Иргизбаи, не спешиваясь, подступили к самым воротам зимника, им негде было развернуться, джигиты рвались вперед, их прибывало все больше. Кунанбай оказался в центре надвинувшейся грозной толпы. Потеснившись, ага-султана пропустили вперед. Он остановил коня у входа в огороженный двор. Все ждали его приказаний.

В это время внутри дома Даркембай, протиснувшись к открытой двери между Божеем и Байдалы, установил на сошки фитильное ружье, неизвестно откуда появившееся у него. Ружье было заряжено, фитиль дымился. Даркембай, переведя дух, сказал, обращаясь к Божею:

- Этот одноглазый шайтан никого не пощадит. Опять загнал нас в западню... Посторонись! Дай-ка я его пристрелю! - и, приложившись к ружью, стал целиться.

Но Божей отдернул его за плечо.

- Не стреляй! Не нам карать его, пусть духи предков покарают.

А в это время на улице Кунанбай отдавал приказания:

- Выволакивайте всех! Свяжите по рукам и ногам и тащите, как упрямых рабов!

Соскочив с коней, его приспешники во главе с Майбасаром тесной толпой забежали во двор и штурмом ворвались в дом. Кунанбай гнал туда все новых и новых боевиков:

- Вперед! Слезайте с коней! Быстрей! Всем спешиться!

Внутри тесного загона с низким потолком началась несусветная давка. Джигиты Божея, зажатые со всех сторон, даже не имели возможности взмахнуть над головой соилами.

Напрасно Базаралы, Балагаз, Даркембай, окружившие Божея, пытались его защитить, их смяли в давке, как овец в обезумевшем стаде. Человек сорок жигитеков в минуту были обезоружены и сбиты с ног. Побежденных начали с позором выволакивать на улицу.

На пленных, начиная с Караши, с Уркимбая, как только выталкивали их из двери, набрасывалась целая толпа карателей и принимались нещадно хлестать плетьми. Исполосованные до крови, молодые жигитеки пытались как-то сопротивляться, но их гоняли, били, они падали и вновь поднимались на ноги, крича страшными голосами, проклиная Кунанбая.

А он, душимый гневом, ничего этого даже не слышал, он ждал только одного человека, окаменев от лютой злобы. Наконец, вывели его. В дверях показался Божей. В отличие от остальных, он не был истерзан карателями, его никто не подталкивал, Божей вышел сам, на его голове горделиво вздымался дорогой пушпак, походка и осанка сохраняли достоинство вождя рода Жигитек. Лишь с обеих сторон от него, сзади и спереди шли караульные иргизбаи.

Хлестнув камчою гнедого, Кунанбай прорвался вперед, рядом с ним, не отставая, оказался Байсал. Кунанбай осадил коня перед Божеем и, указывая на него кнутовищем камчи, крикнул срывающимся от ярости голосом:

- В плети его!

Подскочили Камысбай и Жумагул, сбили с ног Божея, прижали к земле, лицом вниз.

- Хороших плетей ему! Стяните с него штаны и по голой заднице! - кричал Кунанбай, в бешенстве кружась на коне рядом.

- Чтобы твой кривой глаз вытек! Эй, Кунанбай! Чтобы кровное проклятие древних аруахов пало на тебя! - крикнул Божей с земли.

В тот же миг грубо и непристойно завернули ему на голову полы шубы и чапана, Камысбай занес над головой плеть. Тело

Божея беспомощно белело на затоптанной земле. Спина и поясница были оголены. Огромная толпа, как бы неслышно охнув, мгновенно замерла и притихла.

Когда плеть Камысбая пошла нещадно гулять по нагой спине Божея, кто-то стремительно прорвался сквозь толпу и с криком упал на тело Божея, прикрывая его.

Это был Пушарбай из племени Котибак, сверстник и друг Божея.

- Уа, довольно! Будет тебе, Кунанбай! - умоляюще закричал он. - Араша! Араша-а!16

Это еще больше разгневало Кунанбая. В черном бешенстве он стал размахивать камчой и срывающимся голосом проревел:

- Его тоже в плети! Бейте собаку!

Но тут рядом с Кунанбаем раздался властный, сильный голос:

- Посмей только!

Это был Байсал. Кунанбай круто развернулся к нему и впился в него сумасшедшим взглядом, словно пулю послал. Исказившееся лицо Байсала и его глаза ответили такою же силой гнева. И все же Кунанбай не отступил.

- Бейте обоих!

Камча заходила и по Пушарбаю, и по Божею. Иргизбаи под началом Майбасара взялись за дело круто.

Байсал резким скачком послал