Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас

– Больше ничего. Вероятно, именно поэтому все больше людей не следуют нашей вере – о Богах-тенях так мало известно, даже об их внешности или именах, что особенно и не в чем разбираться. Но они победили «дьяволов», и для меня этого достаточно.

– А сама ты исповедуешь эту религию? Молишься?

– Да, исповедую. Но мы не молимся… не просим помощи и руководства. Боги-тени ушли, у них здесь больше нет такого влияния, как у Уггиуту. Мы скорее просто выражаем благодарность их памяти. Если они нас как-то услышат – отлично. Если Уггиуту когда-нибудь освободится от своих цепей и проснется, мы хотим, чтобы они вернулись. Хотим оставаться на их стороне.

Я поворачиваюсь к Салит.

– Думаю, тебе следует перейти в религию Зоксы, Салли.

– Я же говорила тебе, Крис, я агностик.

Боги-тени – это Старшие боги «Некрономикона», никаких сомнений. И Старейшины, которым поклоняется малоизвестная секта тиккихотто, Храм Горящего Ока. Но эти божества ушли. Неужели они, не дай боги, мертвы?

Я продолжаю дразнить Салит.

– Моя девушка – дьяволопоклонница.

– Твоя девушка, да? – произносит Зокса, шевеля своей единственной длинной бровью.

– Твоя девушка – форсер и собирается ударить тебя своей дубинкой, – говорит Салит.

– Может, сначала наденешь на меня наручники?

Зокса торопливо встает со стула.

– Ла-адно… Лучше уберу со стола и поскорее уйду.

Мы с Салит снова улыбаемся друг другу. Я немного краснею, во мне растет застенчивость. Отведя взгляд, я потягиваю кофе.

Мы помогаем Зоксе убрать со стола, затем пересаживаемся на диван и ждем, пока она уйдет со своими подругами. Поскольку это уже становится нашей любимой привычкой, мы с Салит смотрим ВТ. «Моя девушка», – думаю я. Не могу поверить, что прямо так взял и назвал ее своей девушкой. Она, кажется, не возражает; ее бедро и икра крепко прижимаются к моей ноге, так близко она сидит. Мне до боли хочется положить руку ей на бедро под иссиня-черную шелковую оболочку, обтягивающую упругую плоть, точно кожура фрукт. Не могу заставить себя это сделать, но совершаю нечто более значительное – беру Салит за руку и сплетаю наши пальцы. У нее теплая ладонь. Она пожимает мою руку в ответ, и я замечаю ее взгляд, но сглатываю и не отрываю глаз от ВТ. Да, существует негласное соглашение, которое, учитывая мою повышенную чувствительность в последнее время, я ощущаю глубоко в молекулах, в чакрах и во всем внутри меня. Сегодня вечером у нас духовная связь.

Лениво переведя взгляд с видтанка на ковер, который занимает почти весь пол в гостиной, я восхищаюсь замысловатой вышивкой цветными и металлическими нитями. Ковер имеет форму большого равностороннего креста. Выходит, догадываюсь я, углов у него восемь. В центре прекрасно изображенные охотники, вооруженные чем-то вроде метательных копий, некоторые верхом на больших глебби, преследуют страшных животных, похожих на скатов манта с четырьмя гибкими конечностями под широкими мантиями. Одно из них, встав на дыбы, пастью на обратной стороне плоского тела отрывает охотнику руку. На одном из четырех рукавов креста, защищая друг друга, сгрудились прекрасно одетые женщины – жены или почитательницы героических мужчин, – которые наблюдают за происходящим. На второй части миниатюрное изображение какого-то города со шпилями. На третьей один из пантер-манта жарится на вертеле. А на четвертом – черное сооружение с восемью заостренными минаретами или башнями. Мужчины несут одного из мант, связанного, но, видимо, все еще живого, к зияющей входной двери… очевидно, в качестве подношения. Жертвы.

– Может, съедим одного из этих, когда я приеду в следующий раз? – спрашиваю я, указывая на ковер.

– Голота? Они уже вымерли. Слишком часто на них охотились, наверное.

Я смотрю прямо на Салит.

– Когда я познакомлюсь с твоей семьей?

Теперь Салит избегает моего взгляда и снова поворачивается к ВТ.

– Не знаю…

– Они никогда не примут меня, да?

– Ко мне они были очень терпимы. Они более современные, чем…

– Я не жду, что ты будешь делать выбор.

– Тсс, Кристофер. Не сейчас. Будь что будет.

Сияющая Зокса возвращается попрощаться. Я отпускаю руку Салит, чтобы подняться и поблагодарить соседку. Та без тени смущения обнимает меня. Не хочу, чтобы Салит была кем-то, кроме самой себя, но было бы куда проще, окажись она одной из саркинианцев. Подозреваю, что и семья ее тогда приняла бы меня с большей готовностью. Тем более я с симпатией отношусь к их религиозным убеждениям.

Наконец, мы одни. Сидим, откинувшись на спинку дивана. Надеюсь, я не испортил вечер своим сложным вопросом. Пытаюсь увести разговор в другую сторону.

– Как у тебя дела с той… шваброй… штукой?

– Мы пока никуда не продвинулись. Но нас с напарником попросили оказать помощь в деле, о котором мы с тобой говорили, с проституткой…

– С Еленой Дарлум? – Я практически пробалтываюсь. Кажется, даже выпрямляюсь на диване.

Салит глядит на меня, приподняв бровь.

– А ты действительно следишь за этим?

– Ну… случай необычный. Я немного почитал о нем в сети…

– Что ж, к сожалению, убитые и изуродованные проститутки – не такое уж необычное явление.

– Значит, это считают преступлением на сексуальной почве, раз привлекли тебя…

– Как оказалось, внутри ее тела была сперма.

– Человека? Чум?

Сомнение. Затем:

– Калианца. – Очередная пауза. – Это еще одна причина моего участия в этом деле.

– А сперма была одного мужчины или нескольких?

– Крис, я, правда, не могу об этом говорить…

– Ну, а как насчет разбросанных по всему городу частей тела? Есть идеи по этому поводу? Что с ее пальцем, который насадили на шип кладбищенской ограды?

– Только чокнутый ублюдок, сотворивший все это с ней, мог бы объяснить такое, Крис.

М-м… не лучший поворот разговора. Мне не нравится слышать, как Салит ругается, к тому же, она делается слишком напряженной, даже слегка враждебной. Возможно, я слегка испортил настрой. Надеюсь узнать больше о деле Елены Дарлум, но сейчас не могу давить.

– Горжусь тобой, – говорю я. – Тем, что ты делаешь. Ты такая сильная. Но я о тебе беспокоюсь.

– Я довольно крепкая.

– А еще красивая. – Я снова беру ее за руку и наклоняюсь, чтобы поцеловать. Мгновение или два ее губы кажутся твердыми, слегка сопротивляются, но затем податливо размягчаются. Салит прижимается ко мне. Ее тело очень теплое, на ощупь оно кажется теплее, чем у землянки; внутренний жар поднимается сквозь плотную материю кожи и одежды.

Я прижимаюсь губами к ее шее, прямо под подбородком, Салит запрокидывает голову, призывно выгибает ее. Двигаюсь вниз, к основанию плеча. В моем носу одуряющий аромат волос Салит, темным облаком он наполняет мою голову. Рука